И прежде, чем Деджанус смог придумать ответ, Оркид уже исчез. Снова появился сержант Арад.
– Отлично, сударь, – сказал Арад. – Нам лучше умыться по-быстрому.
– У меня голова раскалывается, – пожаловался Деджанус.
– Не повезло, – не посочувствовал Арад, – и не излечишь. Придется вам просто потерпеть, сударь.

Поул попытался игнорировать стук в дверь. «История, – подумал он. – Все это история».
Стук не прекращался.
– Что такое? – крикнул он.
Дверь приоткрылась, и появилась голова отца Роуна. Он бросил взгляд на многочисленные книги и бумаги на столе примаса.
– Простите, ваша милость, но вас не было на службе ни вчера, ни нынче утром, и я подумал, не случилось ли чего…
– Ничего не случилось! – заорал Поул.
– Или не могу ли я чем-нибудь помочь.
Поул закрыл глаза и сделал глубокий вдох, беря себя в руки.
– Ничья помощь мне не нужна, – процедил он сквозь зубы. – Только уберитесь вон.
– Ваша милость… – Роун сглотнул.
– Вон! Сейчас же!
– Но королева… – заикнулся Роун.
– Что королева? – Поул прожег его взглядом.
– Сегодня созвано срочное заседание совета. Нам приказано явиться.
– Отлично, – устало согласился Поул. – Изложите повестку дня.
– Ее нет. Это чрезвычайное заседание совета. Никакие предыдущие вопросы обсуждаться не будут.
Поул подошел к двери и открыл ее настежь. Роун обеспокоен-но посмотрел на него, явно желая быть где угодно, только не здесь.
– Что значит – нет повестки? Что случилось?
– Никто не говорит. – Роун пожал плечами.
– Что-то, связанное с войной, – сказал Поул больше самому себе, чем Роуну.
– Почти наверняка. Мне зайти, когда будет пора явиться на заседание?
Поул рассеянно кивнул.
– Да. Зайдите. Спасибо, отец.
Он отступил и закрыл дверь. Что же могло произойти? И почему никто ничего не говорит? Это могло означать, что о случившемся знала только королева – или, возможно, только королева и Оркид.
Он с досадой покачал головой. «Это неважно». По сравнению с его новой работой все прочее было неважно. Он вернулся к столу, где его ждали заметки и книги. «Никто, кроме меня, не понимает, что все это значит». Он провел ладонью по одному тому из башни Колануса и негромко рассмеялся. Содержимое башни было своего рода шуткой, которую Коланус сыграл со всеми своими потомками; ненамеренно, конечно, но именно это и было источником некоторой иронии.
Все полагали, что раз тома содержали тайные знания, то они, должно быть, связаны с магией; и первые великие маги определенно полагали именно так. Вот потому-то им, кстати, и не удалось перевести тома: они оказались не в силах увидеть выходящее за пределы их желаний. Но Коланус вовсе не собрал воедино древние и тайные магические ритуалы – он свел воедино все мифы и легенды древнего Тиира для создания истории. Истории, которая рассказывала, откуда произошли все народы, откуда взялись Ключи Силы и почему все в Тиире обстояло так, как обстояло.
Пока у него хватило времени только на перевод небольших отрывков из каждого тома; достаточно, чтобы показать содержимое всей коллекции. И его заинтриговало и обеспокоило одно очень необычное сведение: Тиир, название континента, населенного всеми известными народами, от хаксусцев на севере до луризийцев и четтов пустыни на юге, было древним словом, означавшим «тюрьма».

Опаздывая на чрезвычайное заседание совета, Оркид, доставивший Деджануса на пинассу, спешил обратно во дворец. Всю дорогу до корабля коннетабль не переставал говорить, отчаянно пытаясь найти какой-то предлог, позволяющий ему остаться в Кендре. Наконец Оркид прямо велел ему заткнуться, и прежде, чем Деджанус успел использовать это как предлог проявить свой дурной нрав, канцлер сообщил ему об измене короля Томара.
– Чандра вот-вот падет, – старательно объяснил Оркид. – Мешает этому – и мешает открыть путь на Кендру Линану и его армии варваров – только одно: Великая Армия в южной Чандре. Твоя Великая Армия.
Новости о переходе Томара на сторону неприятеля было достаточно, чтобы заставить заткнуться даже Деджануса, и остаток пуги до порта прошел без единой жалобы, дав совести Оркида время помучить его за то, что вообще поддержал кандидатуру Деджануса в командующие Великой Армией. Он нутром чуял, что выбор этот был катастрофическим, но отчаянно надеялся, что качества и численности армии хватит для преодоления недостатков ее генерала. В любом случае, утешал он себя, выбора у него не было: если бы Оркид не поддержал его, Деджанус мог погубить их обоих.
Когда Оркид прибыл к главным воротам дворца, то увидел, что подход к ним загорожен группой из примерно двадцати оборванных всадников, которые спорили со стоящими на часах королевскими гвардейцами. Он уже собирался протолкаться вперед и предоставить часовым разбираться с этим самим, когда вдруг услышал знакомый голос.
– Боже, – произнес он вслух, – а он-то откуда взялся?
Оркид протолкался через толпу и схватил за узду коня, ближе всех стоящего к воротам. Всадник повернулся в седле, лицо его внезапно сделалось рассерженным, рот открылся для проклятья, ругательства или крика, но вместо этого он удивленно произнес:
– Канцлер?
– Гален Амптра? Это вы?
– Вы не могли бы сказать этому дураку часовому, кто я?
Оркид заколебался – ни о каких симпатиях между ним и любым членом Двадцати Домов и речи быть не могло, – но при данной чрезвычайной обстановке мелкая вражда не имела значения.
– Все в порядке, пропустите их, – велел он часовому. – Это сын герцога Холо Амптры, и я готов поручиться за него и его собратьев-рыцарей.
– Здесь не все собратья-рыцари, – раздался женский голос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161