Юноша быстро натянул штаны, отыскал под кроватью башмаки, засунул в них ноги и опрометью выбежал из своей комнаты. Он мчался через холодный каменный вестибюль на другую сторону дворца, в которой находились покои королевы. Пайрем еле поспевал за ним, на ходу протягивая ему тунику, пояс и непременный нож. Старый слуга задыхался от быстрого бега.
Когда они достигли королевских покоев, Линан сделал Пайрему знак, чтобы тот возвращался назад, а сам перешел с бега на быстрый шаг и одернул тунику. Когда он, наконец, свернул за угол к спальне Ашарны, он увидел отряд стражников. Их лица выражали напряженное внимание, и все они слегка опустили свои копья, когда Линан проходил мимо них. Возле входа в спальню он остановился, перевел дыхание и толкнул створки тяжелых дверей.
Спальня королевы была просторной, в центре ее находилась возле западной стены огромная кровать. В восточную стену был встроен камин, в котором постоянно поддерживался огонь. Холодные каменные стены были покрыты грубыми гобеленами, а встроенные в потолок сосновые балки издавали приятный лесной аромат.
Берейма склонил над матерью свое длинное смуглое тело, его лицо выражало боль и горе. Линан, так же, как и все в королевстве, знал, что Берейма мало о чем беспокоился в этом мире, а единственная любовь, занимавшая его сердце, была целиком обращена к матери. Линан испытал укол вины за то, что не чувствовал то же самое, однако в следующий миг он напомнил себе, что за все семнадцать лет его жизни мать была скупа на внимание к нему.
В изножье огромной кровати стояла Арива, почти такая же высокая, как Берейма, но в противоположность ему абсолютно белокожая. Она унаследовала от матери волосы и глаза, однако в то время, как ее лицо светилось изнутри, словно в ней жил солнечный свет, лицо королевы всегда выражало холод зимней луны. Рядом с Аривой, скромный и хрупкий, всегда испытывавший неловкость в присутствии матери, стоял Олио. Когда вошел Линан, Олио взглянул на него и печально ему кивнул.
Королева сидела на постели, опершись на несколько подушек. Ее кожа была сухой и серой, глаза ввалились, а длинные белые волосы свободно струились по ее плечам, подобно снежной мантии. До сих пор Линану ни разу не приходилось видеть распущенные волосы матери, и теперь он не мог оторвать от них взгляда.
– Неужели вы считали меня лысой, дитя мое? – неожиданно спросила королева, заметив его присутствие и проследив за направлением его взгляда.
– Я не мог себе представить, что это так красиво, – честно признался он и залился румянцем. Ему было известно, что его матушка никогда не любила льстивых речей, однако на сей раз, к его удивлению, она улыбнулась ему, заставив покраснеть еще больше.
Ашарна внимательно посмотрела на каждого из своих детей, потом откинула голову на подушки и закрыла глаза.
– Матушка! – произнес Берейма, взяв ее за руку. – Что с вами? Вам больно?
Она открыла глаза и покачала головой.
– Нет. Просто я устала. Устала больше, чем уставала когда-либо до сих пор. Я устала жить.
– Не говорите так, Ваше Величество, – послышался глубокий голос Оркида. Он появился откуда-то из тени и встал за спиной Линана. – Те, кто вам предан, не хотят, чтобы вы покидали их.
Канцлер прошел мимо Линана и взял другую руку королевы.
Оркид пытался владеть своим лицом, обрамленным густой черной бородой, с крючковатым, похожим на клюв носом, старался выразить всю симпатию, на какую только был способен, однако не смог удержаться от сердитого взгляда, каким он взглянул на умиравшую женщину.
– Больше никаких разговоров о том, что вы устали жить.
– Если послушать вас, Оркид, то я должна была бы пережить собственных детей, – возразила она. – К счастью, природа достаточно милостива, чтобы позволить мне избежать этого несчастья.
Оркид открыл было рот для ответа, однако Ашарна подняла руку, призывая всех к молчанию.
– У меня осталось слишком мало времени, а сказать я должна еще очень многое.
Она глубоко вдохнула, и ее веки затрепетали, выдавая ее слабость.
– Принесите мне Ключи, – распорядилась она.
К королеве приблизился Гарнан Бересард, державший в руках деревянную шкатулку. Он открыл замок и осторожно поставил шкатулку на колени королевы. Ашарна достала из шкатулки четыре сверкавших золотых Ключа Власти, каждый из которых был закреплен на отдельной толстой серебряной цепочке.
Она оглядела спальню, чтобы убедиться в том, что она завладела всеобщим вниманием.
– Наступило время, когда обычай велит мне назначить моего преемника. Да будет всем известно, что после моей смерти мое место на троне займет мой первенец Берейма, а его потомки будут править после него.
У большинства присутствовавших вырвался невольный вздох облегчения. Главное свершилось. Такое публичное заявление королевы гарантировало мирную коронацию, то, о чем молилось едва ли не все королевство, когда стало ясно, что близится кончика королевы. Почти все присутствовавшие свидетели преисполнились уверенности в том, что коронация не вызовет никаких споров.
– У меня четверо детей, – продолжала Ашарна, – все они совершеннолетние, и королевство может пострадать, потеряв такой большой талант. Вопреки советам тех, кто хотел бы, чтобы я передала все Ключи моему наследнику, так же, как мой отец передал их когда-то мне самой, я поддержу традицию моей семьи и передам Ключи всем моим детям. Получение Ключа означает клятву верности для Береймы как для главы семьи и полноправного правителя Кендры.
Ключи будут оставаться у тех, кто будет их носить, до смерти их самих, после чего они будут возвращены Берейме, либо в случае смерти Береймы ими завладеет его наследник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147