Затем ей придется идти дальше самой.
Пальцы его свело от невыносимой суставной боли, пока он сумел написать Элейн письмо, требуя от нее повидаться ради тех сил и знаний, которыми она владела, и прибыть сюда, в его пристанище в Пенмоне. Он надписал письмо титулом графини Честер и поручил гонцу из Ланфаэса лично вручить письмо Элейн.
Затем его выцветшие, помутневшие глаза обратились к югу, туда, где раскинулись горы, и он стал молить богов, чтобы они дали пожить еще немного, еще несколько недель, чтобы он мог передать ей все, что она должна была узнать.
VI
Честер. Апрель 1233
– Мы должны ехать! – В глазах Джона горело волнение. – Теперь, когда я поправился, мы должны осмотреть мои северные владения, а потом, если все будет хорошо, мы поедем дальше в Шотландию, и я представлю тебя королю и твоей тетке. – Он улыбнулся. – По-моему, тебе пришло время познакомиться с нашим будущим королевством.
Элейн кивнула; ей всегда было приятно видеть его таким бодрым, полным планов на будущее. Но в глубине души она терзалась едва заметным, смутным сомнением. Когда она украдкой наблюдала за мужем, то замечала, что он старался работать как можно быстрее, будто боялся, что может не успеть завершить свои дела. Она замечала, что лицо его уже не было таким бледным, а глаза лихорадочно горели. Иногда ночью, когда они лежали рядом, Элейн прислушивалась к его глубокому дыханию. Чтобы вселить в себя уверенность, она осторожно клала руку ему на грудь, на левую ее сторону. Она чувствовала размеренное биение его сердца, успокаиваясь, внушая себе, что с ним все хорошо.
В конце апреля они наконец оставили Честер и поехали на запад, возглавив длинную вереницу слуг, рыцарей, солдат, помощников, повозок и тележек. Элейн скакала на Непобедимом, которому сделали новую позолоченную упряжь и сшили шелковую попону. Элейн гордо посмотрела на мужа; тот уверенно и спокойно ехал рядом на большом вороном коне, который не отставал от Непобедимого. Это был старый, много повидавший на своем веку конь, который шел очень красиво.
Первую остановку они сделали в южном Йоркшире, в старом поместье, лежавшем в долине между холмами у подножия гор. Дом был необычным, и в нем едва могла разместиться даже четверть огромной кавалькады, так что многим пришлось ночевать за стенами поместья.
Утомившись после долгой поездки верхом, Элейн рано удалилась в свои покои. Супружеское ложе уже приготовили, занавески с гербом Честеров висели на своих местах, а сундуки были распакованы. Ронвен же осталась в Честере. С того вечера, когда Элейн возвратилась из Абера, Джон больше не вспоминал о Ронвен. Сама Элейн и думать не хотела о том, чтобы отправить ее обратно. В тот же день она обняла ее и попросила избегать встреч со своим мужем, но и только. Затем Джон пригласил Элейн в постель, и о Ронвен начисто забыли. Ее кормили и одевали; она числилась первой камеристкой и няней Элейн, получая годовое жалованье на ткань и свечи. Чего еще она могла желать?
Элейн сидела на низком стуле перед зеркалом, пока Лунед укладывала ей волосы, как вдруг она поймала в зеркале взгляд своей горничной.
– Жаль, что здесь нет Ронвен, – медленно сказала Элейн.
– Здесь неплохо и без нее. – Лунед между тем энергично расчесывала гребнем огромную копну ее волос. – Она же знает, что лорд Честер не хочет и видеть ее, вот она и решила остаться в Честере. Она говорила, что больше не нужна вам.
– Но ведь это не так. – Элейн нахмурилась. – Ведь она же нужна мне.
– Но не теперь, когда вы спите в постели лорда Честера. Так она, во всяком случае, сказала. – Лунед покачала головой.
– Но это и моя постель. – Элейн почувствовала, что краснеет.
– О, конечно. – И Лунед загадочно улыбнулась. В свои шестнадцать лет она уже превратилась в миловидную молодую женщину с тонкой талией и высокой упругой грудью. Но прославили ее соблазнительные темно-серые глаза, оттененные длинными черными ресницами, так что все юноши, видевшие ее, сразу теряли голову. За Лунед ухаживали два оруженосца и четверо пажей; не проходило и дня, чтобы ей не преподносили небольшие подарки или не посвящали стихи, – все это ей украдкой подкладывали за обедом или смущенно совали в руку, пока она ожидала Элейн в большом зале.
– Ронвен сказала, что приедет, когда понадобится вам, – если милорд заболеет или если вы забеременеете. Она сказала, что тогда-то вы вспомните о ней и позовете ее. – Лунед встала позади Элейн и снова взялась за гребень.
– Когда я забеременею? – уязвленная этими словами, Элейн словно услышала в них досаду самой Ронвен. – Но я пока не беременна, пока еще нет. – Она поймала свой локон и стала накручивать его на палец.
– Ну, у вас еще много времени, – с горечью заметила Лунед. – Милорд ведь поправится. Это случится, когда милорд почувствует себя лучше. – Значит, окружающие тоже стали отсчитывать недели и вести подсчеты. – Ронвен говорила, будто может дать вам порошок, который надо подсыпать ему в вино, чтобы граф мог достаточно распалиться для зачатия. – Она осеклась, так как увидела в зеркале выражение лица Элейн.
– Как ты смеешь! – Элейн вскочила на ноги. – И как она смеет! О чем вы все говорите? Мой муж ничем не болен! Он здоров, полон сил и совершенно поправился.
– Прошу прощения, миледи. – Лунед испугалась. Она не ожидала такой вспышки гнева от своей госпожи. – Я вовсе не хотела вас рассердить. И Ронвен тоже желала вам только добра, она только хотела угодить вам.
– В таком случае, ей это не удалось. – Элейн подошла к камину и глянула на тлеющее полено; в комнате было холодно и сыро. – И мне нужно видеть ее. Я хочу поговорить с ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179