— Вот он, — наконец вымолвил Тед. — Вот он, рай. А теперь единственное, что нам нужно сделать, это найти подходящее место.
Они поехали вниз, в долину, обследовали истерзанные ветрами и непогодой старые постройки Станлея, затем повернули назад, по пути сворачивая на каждую тропку, извилисто убегающую в предгорья, пока наконец не наткнулись на Сугарлоафскую долину — миниатюрный вариант необозримых пространств Сотуфа, перегороженный в восточной части суровым ликом Сугарлоафского пика.
Деревенька, приютившаяся у самого краешка долины, с высокими тротуарами вдоль расположенных по обеим сторонам немощеной дороги зданий, лишенных архитектурных излишеств, напоминала безукоризненно выполненную декорацию для ковбойского фильма. Между городом и каменным ликом Сугарлоафа долина поднималась вверх с возрастающей крутизной, первозданную красоту природы нарушали лишь поля да извилистые длинные дороги, ведущие к почти незаметным домам, — единственные признаки человеческого жилья.
В конце дороги они набрели на объявление о продаже трехсот акров земли вместе с домом, сараем и расположенным отдельно туалетом.
— Вот оно место, — обрадовался Тед.
— Какое место? — не поняла Одри.
— Место, где мы собираемся жить после того, как поженимся, — пояснил Тед, как будто для него самой естественной вещью на свете было делать предложение женщине, которую он знал всего лишь месяц, и решать, что жить они будут на полуразрушенной ферме в сотнях миль от цивилизации.
— На мой взгляд, неплохо, — услышала Одри собственный голос. — Как ты думаешь, нам стоит осмотреть дом или просто купить его?
— Давай просто купим его, — ответил Тед. Спустя полчаса он так и сделал.
Закончив оформление документов на приобретение фермы, они вновь направились в Солнечную долину, но по дороге решили, что нет причин откладывать начатое дело, поэтому, миновав курортный городок, поехали вниз, в Хайлей, заполнили заявление в здании суда и к обеду уже были женаты.
— Ты уверена, что не хочешь никого пригласить на свадьбу? — спросил Тед в последнюю минуту.
Пригласить она хотела бы только Марианну, с которой они дружили с детства и до сих пор оставались лучшими подругами, но Марианна была за две тысячи миль отсюда.
— Да, уверена, — ответила Одри. Затем, озаренная внезапной мыслью, спросила: — А ты уверен, что не хочешь позвать хотя бы своих родителей?
Машина наполнилась смехом Теда.
— Не имею такой возможности. Мать сбежала от меня через неделю после того, как ее бросил мой отец. С тех пор я никого из них не видел. И не собираюсь портить самый лучший выходной в моей жизни, пытаясь их разыскать.
Когда они стояли перед чиновником, регистрирующим их брак, крепко держась за руки и повторяя клятву, Одри вдруг пришла в голову мысль, что прошел всего лишь месяц со времени их знакомства в курортном городке и она мало что знает о Теде Уилкенсоне. Но это уже не имело значения. С тех пор как она потеряла родителей, которых пырнул ножом наркоман на ступенях многоквартирного дома на Аппер-вест-сайд в Нью-Йорке, Одри чувствовала себя такой же одинокой на белом свете, каким должен был чувствовать себя и Тед, когда его оставила мать. Но спустя четыре коротких недели после их встречи, у каждого из них появилось чувство, будто они превосходно знают друг друга.
И что касается Теда, чувство это никогда не менялось.
Меньше чем через год на свет появился Джо, и. Тед по существу отошел от дел в компании, лишь периодически наведываясь туда, чтобы изложить свои идеи для новых программ или запастись материалами для их детальной разработки.
Старый жилой дом снесли, а на его месте построили бревенчатый охотничий домик.
Ранчо медленно разрасталось, и Уилкенсоны вплотную подобрались к городским постройкам.
Они оба знали, что им выпал счастливый жребий: каждый из них нашел в другом идеального партнера.
Итак, Тед, которому не было еще сорока, жил сейчас вдали от городских проблем в созданном своими руками рае вместе с женой, ставшей ему лучшим другом, и воспитывал своего сына.
Его сын.
«Ложка дегтя в бочке меда», — печально подумал Тед, тотчас же пожалев о мелькнувшей мысли. Он напомнил себе, что Джо, кажется, начал исправляться. Единственное, чего не хватало мальчику, это дисциплины, но и с ней дело налаживалось. Нельзя сказать, чтобы Джо являлся по-настоящему плохим ребенком, он просто был человеком настроения: то позволял себе играть в молчанку, то отличался крайней забывчивостью. Иногда часами не произносил ни слова, а то вдруг исчезал из дома на целый день.
И наконец пару лет назад Тед решительно воспротивился.
— Он больше не ребенок, — объяснил он Одри, прежде чем впервые тронуть Джо ремнем. — Мы пытались воспитывать его по-твоему, но это не принесло результатов. Теперь попробуем мой метод.
Когда Тед в первый раз воспользовался ремнем, Джо надулся и молчал целых два часа, до тех пор, пока Тед не сказал, что если он станет продолжать дуться, будет наказан вновь. Это возымело действие, и постепенно у Джо прекратились столь странные перепады настроения.
Однако вчера Джо исчез сразу после завтрака, не выполнив своих домашних обязанностей и не сообщив никому, куда он направился. Когда на закате мальчик наконец-то появился, Тед потащил его к сараю, объясняя на ходу, что наказание лишь пойдет ему на пользу. Едва он снял ремень, как Джо съежился от страха, но не сопротивлялся и не стал звать на помощь мать. Напротив, он сказал ей, что кормил вместе с отцом лошадей. Вот как все обернулось. Тед остался доволен.
Мальчик не пожаловался и не надулся.
Наконец-то он начал взрослеть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123