Тревогу вызвало не движение – во всяком случае, не движение вертолета.
Пилот?
Вряд ли.
Стараясь не подать виду, что он в боевой готовности, Сантьяго осторожно перевел взгляд на соседнее кресло, в котором сидел пилот, однако тот так сосредоточенно смотрел перед собой, что, похоже, забыл о своем пассажире.
Или он что-то высматривает?
Оторвав глаза от пилота, Сантьяго окинул взглядом панораму моря и островов, раскинувшуюся под плексигласовым брюхом вертолета. На волнах покачивалось несколько лодок, а в небе, за исключением авиалайнера вдали, было пустынно.
И все-таки внутренний сигнал опасности звучал еще настойчивей прежнего.
Тело Сантьяго напряглось, хотя он не мог даже представить, что и откуда угрожает ему.
Он снова метнул взгляд к пилоту и теперь распознал, что тот тоже настороже: глаза сузились, руки крепко сжимают руль.
Внезапно отраженье движения мелькнуло в изогнутой плоскости плексигласа, отраженье столь мимолетное, что Сантьяго едва его не проглядел. И тут, с упавшим сердцем, он понял.
Позади!
Кто-то есть позади него!
Но было уже поздно. Он еще только собирался инстинктивно пригнуться, как некто, успевший спрятаться в задней части машины, пока она ждала на поляне, одной рукой отодвинул задвижку на двери вертолета, а второй расстегнул ремень безопасности Сантьяго.
Точно в то же мгновенье пилот твердой рукой потянул на себя штурвал. Машина легла на правый борт.
И, не успев толком понять, что произошло, Педро Сантьяго уже кубарем летел к морю, блиставшему в четырехстах футах внизу.
Глава 3
Майкл смотрел сверху на острова, наконец появившиеся на бескрайней плоскости моря. Три месяца! Целых три месяца! Что ему тут столько времени делать? Ну, пару бы недель – да. Но три месяца? В голове не укладывалось, как мать могла выдернуть его из школы как раз в тот момент, когда он почти уже попал в вожделенную сборную. Но, с другой стороны, он некоторым образом ее понимал.
Это все из-за того синяка под глазом и из-за пореза. Вот почему она так уперлась. Если бы ему тогда удалось ускользнуть от Слотцки...
Но не удалось и все тут, и вот теперь он летит невесть куда над самым океаном! Он там никого не знает. Он никогда особенно не умел заводить друзей, из-за этих приступов астмы. И что же ему, скажите пожалуйста, делать, пока мамочка будет копаться в своих древностях? Она сама сказала, что там, на Мауи, нет ни одного приличного города, только пара городишек, но жить они будут не там, а совсем уж в какой-то дыре! С другой стороны, острова и вправду очень красивые, и, может быть, мама позволит ему наконец поучиться подводному плаванию! Он хорошо помнит, как отец обещал, что, как только он подрастет настолько, чтобы нести за спиной акваланг, взять его с собой на подводную охоту. Но когда это было...
Он увидел мысленным взором горящий самолет, в котором погиб Том Сандквист, и в желудке возникло знакомое чувство тошноты, появлявшееся всякий раз при воспоминании об этом моменте, когда вся его жизнь буквально взорвалась у него на глазах. И вот сейчас, когда все только было пошло на лад, мама потащила его на Гавайи!
– Ты, может, хоть разрешишь мне освоить подводное плавание? – осведомился он, глядя в иллюминатор на острова.
В голосе сына звучала такая безысходность, что у Катарины сжалось сердце. Убедить его в том, что поездка может стать потрясающим приключением, оказалось совсем не просто. Но когда он усвоил, что деваться некуда – они поедут, и все, – Майкл оставил попытки уговорить ее бросить эту затею и переключился на задачу вырвать у матери разрешение позволить ему учиться подводному плаванию. Вместо того, чтобы отказать сразу и наотрез, она трусливо выбрала путь оговорок. – Посмотрим, – вновь и вновь повторяла она, гадая, сколько еще выдержит, прежде чем начнется ссора, которой не избежать, как только она признается в том, что мысль о сыне, бессмысленно рискующем жизнью на глубине в сотню футов, ей просто невыносима. Но когда сын, в очередной раз услышав эту увертку, поморщился, она поняла, что он уже знает, какого ответа ждать. Сейчас же, стараясь его отвлечь, она перегнулась через него к окошку.
Под ними расстилалась цепочка островов. День был кристально-ясный, и снежная шапка вулкана сверкала на фоне синего, синей чем море, неба. Когда самолет начал снижаться и архипелаг приблизился, из динамиков раздался голос пилота, рассказывающего, где какой остров.
– Направо от самолета сегодня потрясающе смотрится Оаху, а с левого борта пассажиры могут видеть вершины Мауна-Кеа и Мауна-Лоа на Большом Острове Гавайского архипелага. Через несколько минут мы сможем заглянуть в кратеры Мауна-Лоа на Большом Острове и Халеакала на Мауи. Не думаю, чтобы вам было трудно угадать, какой из этих двух вулканов – действующий, а какой – нет.
Самолет снизился еще немного, и Катарина приникла к окну, разглядывая струйку дыма, бьющую из расщелины на склоне Килауэа, но тут ее отвлек голос пилота.
– Сейчас мы разворачиваемся над Мауи, и пассажиры справа по борту смогут увидеть юго-западное побережье острова с курортными зонами Вайлеа и Кихеи, располагающими – возьму на себя смелость утверждать и, думаю, многие меня в этом поддержат – лучшими пляжами в стране. Ну, а теперь тем из вас, кто приехал сюда погостить, хочу первым пожелать: «Алоха». Тем же, кому повезло здесь жить, скажу: «Добро пожаловать домой».
Теряя высоту, самолет зашел на посадку. В окошке показался сначала изгибающийся к Лохайне берег, а потом – громоздящий в первозданном беспорядке скалы, местами укрытый джунглями горный кряж Вест-Мауи. Долина внизу была укрыта зеленым ковром.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93