Потому что они были индейцами.
Именно индейцами, а не коренными американцами, как гордо называл когда-т
о Дэнни себя и свой народ.
Нет, Шейла прекрасно понимала, что она для всех индианка, хотя никто не наз
ывал ее так в лицо. К сыну ее относились примерно так же, как к ней. Все счита
ли, что он пьет, гуляет и даже не прощается со своей матерью, когда уходит и
з дому. А когда она доказывала, что он хороший мальчик, что он ходит в школу
и много работает, ей никто не верил. Конечно, если бы ее Дэнни был белым, есл
и бы она была белой, дело обстояло бы иначе. Вот тогда они бы искали его. А та
к никого не волнует, куда делся какой-то индейский мальчик.
Когда Дэнни не вернулся домой в тот день, она потеряла интерес ко всему ок
ружающему. Боль в душе стала невыносимой, и ей приходилось все чаще и чаще
заглушать ее алкоголем. Дошло до того, что она потеряла работу и никак не м
огла найти новую. Она пила все больше и все чаще, окончательно смирившись
с тем, что жизнь для нее утратила всякий смысл. В конце концов она оказалас
ь в этой жуткой гостинице, где каждый наступивший день походил на предыд
ущий и не давал ей никаких надежд на будущее. Она спала в своей крохотной к
омнатушке и каждый вечер убеждала себя в том, что завтра произойдет что-т
о новое и радостное. Однако наступал новый день Ц и все оставалось по-пре
жнему.
Но когда она прочитала в газете о человеке, который убил ее сына, ей показа
лось, что этот день станет переломным в ее жизни. Может быть, она соберется
с мыслями, перестанет пить и даже найдет работу.
Но самое главное состояло в другом: возможно, ей удастся поговорить с это
й Энн Джефферс и, возможно, она выслушает ее и хоть как-то успокоит ее душу.
Если бы хоть кто-нибудь выслушал ее, то, может быть, ее боль хоть немного ут
ихла бы.
Оставив на неубранной постели газету, Шейла спустилась вниз к телефону-
автомату и порылась в кармане и поисках монеты.
К счастью, ту страницу, которая ей требовалась, никто еще не вырвал из спра
вочника. Отыскав нужную строку, она опустила в автомат двадцатипятицент
овую монету и набрала номер, дожидаясь ответа из редакции "Сиэтл Геральд".

Ц Если вы хотите оставить сообщение для Энн Джефферс, Ц прозвучал мело
дичный голос, Ц нажмите кнопку "один".
Шейла Херрар нажала кнопку и сразу же начала говорить:
Ц Меня зовут Шейла Херрар. Ричард Крэйвен убил моего сына. Если вас это и
нтересует, приходите ко мне, и я расскажу вам все.
Пробормотав в трубку свой адрес и номер телефона-автомата, она вернулас
ь в свою комнату. Интересно, что будет дальше? Неужели Энн Джефферс не заин
тересуется ее информацией? Если нет, то она такая же, как и все остальные.

Глава 14

Он спрятался в темноте, надеясь, что его никто не найдет, но где-то вдали по
слышались шаги. Это были шаги взрослого человека, который неумолимо приб
лижался к нему.
Он затаил дыхание, опасаясь, что даже малейший вздох может выдать его мес
тонахождение, и тогда отец найдет его. Конечно, глупо было надеяться отси
деться в укрытии, так как отец и без того знал, где скрывается его сын, и все
гда находил его. Где бы сын ни прятался, зловещие шаги отца всякий раз неум
олимо приближались к нему, рождая в душе невыразимый ужас.
Иногда мальчику казалось, будто он вот-вот умрет от страха, однако смерть
щадила его. Вот и сейчас он сжался в маленький комочек и подумал, что не ум
рет никогда и весь этот ужас будет продолжаться вечно.
Он хорошо знал, что произойдет в следующую минуту, но не мог понять, почему
это должно произойти, что плохого он сделал своему отцу и чем заслужил по
добное наказание.
В конце концов он пришел к выводу, что отцу просто нравилось это делать.
Мальчик никак не мог вспомнить, когда это все началось, как, впрочем, не мо
г вспомнить и того времени, когда этого не происходило. Это наказание пре
следовало его всегда и висело над ним как первородное проклятие.
Шаги отца звучали все ближе и ближе, а мальчику в этот момент хотелось сжа
ться до такой степени, чтобы стать невидимым, полностью исчезнуть, Ц тог
да отец никогда больше не найдет его. Раньше мальчик часто молился, но и мо
литвы не помогали ему.
Отец уже вплотную подошел к двери. Вот сейчас он распахнет ее, и яркий луч
света разрежет темноту, обнаруживая забившегося в угол мальчика. Так и с
лучилось.
Может быть, он выдал себя резким движением руки, закрывая глаза от яркого
света?
В тот же миг огромная лапа повисла над маленьким комочком плоти, затаивш
им дыхание от животного страха. Мальчик не выдержал и начал тихонько всх
липывать, подрагивая всем своим тельцем. Он знал, что должен держать себя
в руках.
Должен был, но не мог.
Волосатая рука схватила мальчика, приподняла его и понесла туда, где все
было залито ярким светом и где стояла та проклятая койка, которую отец сп
ециально притащил в подвал. Вскоре мальчик был туго привязан к ней за рук
и и за ноги, а отец начал медленно раздеваться.
Самое ужасное началось тогда, когда отец стал прикреплять к его телу мет
аллические зажимы. Вначале он прикрепил их к пальцам ног и рук, что было ещ
е более или менее терпимо. А вот когда он начал цеплять зажимы к маленьким
соскам его груди, мальчик не выдержал и застонал, понимая при этом, что его
никто не услышит.
И все же самую ужасную боль он испытывал тогда, когда отец прикреплял заж
им к его пенису. Вот и сейчас боль сделалась настолько невыносимой, что ма
льчик оглушительно закричал и забился, словно в агонии. Но и это было еще д
алеко не все.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132