– К бабушке с дедушкой, – ответил он. – В Новую Шотландию, это в Канаде. Была там?– Нет, не была, – ответила она.– Я тоже, – сказал он. – Умела она отбояриваться: они к нам приезжали много раз, а мы к ним ни разу.Она поцеловала его в ухо, выскользнув из объятий, достала из коробки бумажные салфетки. Он выкладывал ложкой рис с креветками на тарелки.– Выпьешь что-нибудь? – спросила она.– Если только пива, – ответил он, складывая губы трубочкой.– Отличная мысль, – сказала она и положила на поднос вилки. Подошла к холодильнику, открыла его, спросила: – От чего умер твой отец?– Рак костного мозга, – сказал он. – А когда ты с Норманом разговаривала? Тогда, на вечере?Взяв две банки с пивом, она локтем толкнула дверь холодильника.– Нет, – сказала она. – Вчера. Заходил ко мне в офис. Ты произвел на него впечатление.– Рассказывай! – заметил он. – Мои капиталы произвели, это да.– И ты, и капиталы. Согласен?Она достала стаканы. Вместе с банками поставила на поднос. Он водрузил на него тарелки с едой.Была суббота. А если точнее – субботний вечер. Они сидели у экранов до двух ночи.– Ну и вечерок! – сказала она, обернувшись к нему. Она сидела у него на коленях. Обнялись, поцеловались. Он сделал два полных оборота на крутящемся кресле – затяжной получился поцелуй.– Рядовая суббота, – заметил он.Она встала, потянулась, позевала. Он скользнул ладонью по ее спине, повернулся, выдвинул ящик.– Надо Стейнов поставить на запись, – сказал он. – Вдруг Спригстин заявится.– Не думаю, – заметила она, застегивая пуговицы на батнике. – Согласись, что он, этот Марк, – порядочное дерьмо.– Владимир Горовиц как-то заходил, – сказал он, сдирая тонкую пластиковую пленку с новой кассеты. – Записал. Правда, Лесли болтала много.– А у тебя много записей? – спросила она, собирая с консоли тарелки и бумажные салфетки.– Не очень, – ответил он, разрывая упаковку и вынимая кассету из футляра. – Первый год, да и второй сколько-то, записывал почти все. Целый ящик накопил. Понимаешь, на мониторах столько всего, что записи и смотреть некогда. – Он зарядил кассету в правый видеоплейер. – Теперь записываю только то, что из ряда... – Он нажал кнопки.– Стало быть, мы из ряда, – сказала она, смахивая смятой салфеткой рис и крошки шоколадного торта с консоли в тарелку.– А то нет? – улыбнулся он. – И вот еще Спрингстин, тоже вполне вероятно.Он выключил все, оставив только видеозапись и на мониторе гостиную Стейнов.Они навели порядок в кухне; когда уходили, он захватил пластиковый пакет с мусором. * * * До совещания в среду, она пару рукописей только и успела что просмотреть, поэтому пока шло обсуждение, удалось поработать. Обычно она более вдумчиво работала над рукописями, поэтому потом заставила себя спуститься на свой сорок восьмой, чтобы разобраться – перефразируя известную сентенцию, – где деревья, когда их не видно за лесом...В приемной сидел Сэм. Его пальто лежало на соседнем стуле. Он взглянул на нее поверх своих половинчатых очков, – дальнозоркий, стало быть! – заулыбался, встал в полный рост. Выглядел вполне – вельветовый костюм, рубашка в клетку, темный галстук, седая голова только что побывала в руках хорошего парикмахера.– Привет! – сказал он. Снял очки и отложил в сторону "Книжное обозрение".– А, Сэм! Здравствуйте, здравствуйте. – Она подошла к нему. – Стюарт говорил, что вы должны придти.– Поздравьте меня, – заскрежетал он, сотрясая ее руку и улыбаясь. – Отныне я автор "Диадемы".– Поздравляю! Это великолепно, – сказала она, обнимая его. – Поздравляю нас обоих.Он смотрел на нее с доброжелательной усмешкой. Бледный рубец на зардевшейся щеке обозначился резче, да и перебитый нос стал более наглядным.– Сижу жду. Он готовит договор. Выдадут аванс. Часть сейчас, при подписании, часть – как дойду до половины.– Уверена была, что ему понравится, – сказала она.– А я собирался разыскивать вас здесь, чтобы поблагодарить.Она потащила его к себе в офис. Сара мигом – крепчайший кофе. Они пристроились у окна на стульях, попавших сюда случайно из кафе.Он смотрел сквозь оконное стекло на стены из стекла здания напротив.– Вознесение на небеса, – заметил он. Улыбаясь, она помешивала ложечкой в чашке. Сэм отпил глоток.– От Стюарта снисхождения не жди. Большой, спец в киноделах!– Именно поэтому я ему вашу рукопись рекомендовала, – сказала она. – И еще потому, что он отличный редактор, и с ним у нас считаются.– Я весьма благодарен вам, – сказал он. – Это так много для меня значит. Думаю, ошибку допустил, что брал деньги у фонда. Понимаете, что я хочу сказать. – Он медленно отпил кофе из чашки с синей трехзубчатой короной. – Такие подачки способствуют лености души, ума и потаканию своим слабостям. Можешь ничего не делать, а с голоду не умрешь. Теперь же, безотносительно, буду ли я писать в дальнейшем, возникло чувство самоутверждения. Я даже лекции читаю с большим подъемом. – Он улыбнулся ей. – Даже видения посещают, будто снова участвую в "ток-шоу", режиссура и все такое.Она улыбнулась.– Прекрасно все это, – сказала. – Думаю, все так и будет!Кофе... Он – глоток, она – глоточек.– Договорились с ним и о сроках. Представлю рукопись весной, – сказал он. – Еще страниц восемьдесят написал.– Все это хорошо, а что же мне попросить взамен?– Ну-ка! Выполняю любую просьбу...– Вопрос у меня к вам, так сказать, личного свойства.– Прошу...– Тогда, когда Теа Маршалл погибла, она не к вам ехала?Отшатнулся, глаза пронзительно взглянули на нее.– Господи, откуда вы это взяли?– Ну может, она ехала к вам на работу?– Нет, нет... – сказал он. – Определенно нет. Я просил ее об этом несколько недель до этого, но наша беседа закончилась тем, что она спустила на меня собак.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57