На экране появилась гостиная. Изображение черно-белое. Вид сверху. По комнате расхаживает мужчина, собирает листы бумаги – они шуршат; грязную посуду – она гремит.Она поставила стакан. Уставилась на экран.Это же он, Пит...И комната та, где она в гостях в данный момент. Он собирает пустые стаканы с плексигласового столика. Поднял голову. Смотрит на потолок. Улыбается. "Привет, Кэй!" Посылает воздушный поцелуй.Она обернулась, посмотрела на него. Его голубые глаза смотрят на нее в упор.– Привет, Кэй! – говорит он. Посылает воздушный поцелуй...Она посмотрела на люстру, на ее хромированную – "Арт деко"! – вставку в центре. Перевела взгляд на него.– Не понимаю... Ничего не понимаю, – говорит она.– Между этажами находятся видеокамеры, – сказал он. Положил в сторону пульт дистанционного управления. Телевизор выключился. – А световоды – в штанге люстры.Она взглянула на него искоса.– Для чего это? Ты что, в ЦРУ работаешь? Или в ФБР?– Ни то, ни другое! Но они "промышляют" именно таким образом. "Такай"... Японская аппаратура – лучшая в мире. Полковник один... Когда-то работал в ЦРУ. Вот он и помогал мне в установке системы, обеспечивал техническую сторону...Она смотрела на него не мигая.– Системы? – переспросила. Он кивнул.– Именно так, Кэй. Сложная система, должен сказать. Все люстры в доме, до единой, имеют вывод на видеокамеры. И твои, в том числе.Она смотрела на него, не отводя взгляда.– Я следил за тобой с самого первого дня, как ты переехала, – сказал он. – И слышал все, что ты говорила. Подслушивал твои телефонные разговоры. Так сказать, оба конца на проводе. Вот почему я такой "чувствующий" и "тонкий".Она уставилась на него.– Говорил, что разгневаешься? Говорил... Я нарушил твое право на личную жизнь. В каком-то смысле, все равно что изнасиловал. Но если бы я этого не делал, ты бы не сидела сейчас на этом месте, мы бы не испытали столько восхитительных мгновений. Разве я не прав? Я знаю о тебе все, как никто другой. Разве это плохо? Даже если и использовал кое-какие сведения?Она молча смотрела на него.– Я хотел прекратить наши отношения, но не смог, – сказал он. – Что-то чрезвычайное важное вошло в мою жизнь. Люблю я тебя, Кэй. Очень... Я не мог допустить, чтобы ложь отравляла наши отношения. Мы одно целое. Должны все знать друг о друге. Разве настоящая любовь может иметь секреты, тайны друг от друга? – Он повел плечами и улыбнулся. – Итак... я в твоих руках... можешь донести на меня... можешь утопить меня, если захочешь...Она смотрела на него и молчала.Посмотрела на бокал. Взяла его. Рука подрагивала.Отпила... Льдинки колотились о стеклянные стенки.Он смотрел на нее, отошел в сторону, передвинул пульт дистанционки.Она проглотила комок в горле. Поставила бокал. Посмотрела на него.– Подобным образом ты наблюдаешь за каждым?Он кивнул.– Путеводный свет? – спросила она. – В поисках будущего?Кивнул. На щеках вспыхнул румянец. Улыбнулся.– В реакции тебе не откажешь, – сказал он. – А у меня на это годы ушли. Собственно, с этого все и началось. Ну, а теперь, конечно, сидение перед экраном приобрело для меня несколько другой интерес.Она покачала головой.– Не понимаю... – посмотрела на мертвый экран телевизора. – Как? Как ты... – сделала жест руками.Он встал.– Пойдем со мной. Покажу кое-что, – сказал. – Далеко ходить не надо. В соседней квартире. – Он наклонился над столиком, взял свой бокал, сделал глоток.– В соседней квартире?Поставив бокал, провел по губам тыльной стороной ладони.– Квартира 13Б – моя, – сказал он. – Про Джонсонов я наплел. – Он пошел к дверям. Остановился.Она смотрела на него, широко раскрыв глаза. Поднялась, опираясь рукой о спинку дивана. Вышла следом за ним из квартиры. Медленно шла через холл.Он повернул ключ в двери тринадцатой Б, распахнул, пропуская ее вперед.– Отчего не взглянуть, как здесь, если знаешь, как там.Кухня как кухня. В холле яркий свит – кое-что разглядеть и в кухне можно. Через проем-оконце падает какой-то зеленоватый отблеск. Прихожая – бледно-салатовая. В гостиной с потолка свисает лампа под зеленым абажуром. Во всю стену будто гигантское морское чудище, панцирь – серо-зеленый, покоится на чем-то рыжем, неровном, с закруглениями и изгибами.Телевизионные экраны. Целая стена! В несколько рядов. В несколько рядов. В середине – два огромных. Есть экранчики и совсем крошечные, с зеленоватым свечением. Подходишь ближе – свечение словно бы раздается в стороны, ярче горит.Он, за ее спиной, забавлялся с реостатом.На изогнутой светло-коричневой консоли – масса кнопок и рычажков.Черное кресло... Перед консолью.Она отступила назад. Стояла и смотрела на ряды – с полдюжины, пожалуй! – экранов. Над каждым неяркие индикаторы, высвечивающие – 4А, 5А, 6А... По другую сторону гигантских экранов – 6Б, 7Б, 86...Он подошел к левой панели на консоли. Повернулся к ней лицом. Стоял, опершись рукой на закругленный край, смотрел на нее.– По три камеры на квартиру, – сказал он. – Кроме вот этой. Плюс камеры безопасности – вестибюль, лифты и так далее. Всего сто тридцать. Могу любую вывести на центральные экраны. Искажение корректируется электронной аппаратурой. Для глаза совершенно незаметно.Повернув голову, она посмотрела на него.– Три? – спросила она.– Ну да! Все три люстры.Она смотрела на него и молчала.– Может, несколько непристойно, грубовато, – сказал он, – но впервые эта идея в общих чертах сформировалась, когда мне было десять или одиннадцать. Ничего конкретного, воображение, фантазии... И вот, когда начали возводить здание, я вдруг осознал, что могу эту идею осуществить, ни минуты не сомневался, подключать ли к системе ванны. Ванны имели решающее значение в осуществлении плана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57