Поддержка нуждающихся, имеющих отношение к искусству. Оплачивают квартиру, плюс пособие. А дом, кстати, идеально расположен. – Он улыбнулся ей. – На Девяносто третьей улице, прямо за углом – лечебный центр Смитера. Я там находился, когда дом еще строился. – Он посторонился, пропуская двух бегунов. Мужчина и мальчик. У одного на майке – "Слепой", у другого – "Поводырь". Крупными буквами.Они вышли к эспланаде Девяностой улицы. Спустились по широким булыжным ступеням. Телевизионщики стояли в сторонке, наводя камеру на пешеходов, задирающих головы, чтобы полюбоваться яркой листвой деревьев.– Ах как мило! – воскликнула она. – Нас покажут в новостях в шесть часов. Вот уж завтра на работе позубоскалят!– Неужели я так плох?– Прекрасно знаете, что я имею в виду.– Не впадайте в панику, – сказал он. – Из любого положения всегда есть выход.Они прошли мимо телевизионщика – тот направил на них камеру, при этом вскинул вверх руку.Пересекли Пятую авеню. Пошли вдоль Девяностой улицы, мимо чугунного узорчатого забора, отгораживающего сад музея Купера-Хьюитта.– Раньше в этом здании был дом ветеранов, основанный Эндрю Карнеги, – сказал он.– Не знала этого, – заметила она, глядя на особняк из кирпича и камня. Архитектурный стиль а-ля Андреа Палладио...– Это место поэтому называется Карнеги-Хилл. Когда он купил этот дом, здесь была ферма. Его сталелитейная компания позже стала знаменитой "Юнайтед Стейтс Стил". Я провел столько "стальных часов" на этой территории, что чувствую себя здесь, как дома. А вот в том доме жил Роберт Чемберс.– Знакомое имя...– А это тот сексуальный маньяк, что девочку в парке задушил...– Какой ужас!– У нас тут очень разные люди живут.Они завернули за угол и вышли на Мэдисон-авеню.– Прежнее телевидение, наверно, совсем не похоже на нынешнее, – сказала она. – Думаю, большая разница.– И еще какая! – заметил он. – Раньше все делалось в прямом эфире. Ни видеозаписи, никаких пересъемок. Каждый показ – премьера. Неполадки, нехватка реквизита, но все живо, захватывающе. Актеры выкладывались на полную катушку. Декорации рисовали серой краской – где темнее, где светлее. Цветного телевидения тогда еще и в помине не было.– Почему бы вам не написать мемуары? Или хотя бы надиктовать их на пленку? Ведь это же так интересно!..– Мои мемуары? – он улыбнулся.– Да, – сказала она. – Подумайте над этим. Вы знакомы с Хьюбертом Широм? Он живет в нашем доме, в квартире 9А.Он покачал головой.– Писатель, – сказала она, – хороший, причем. Пишет книгу про телевидение. Ему будет интересно поговорить с вами. Я вас познакомлю. Вы все-таки подумайте о том, чтобы что-то сделать самому. Уверена: книгу раскупят в момент. Можно основательно разработать тему, не хотите – пишите в развлекательном, легком жанре. Это вам определенно удастся. Что удобнее, за то и беритесь.Он улыбнулся.– Я подумаю над этим, – сказал он. – Кофе хотите? – кивнул в сторону кафе "Лачуга Джексона".– Давайте в другой раз. Можно? – спросила она. – Мне еще нужно в банк зайти и вернуться на работу.Они пересекли Девяносто первую улицу. Она сняла солнечные очки.– Я рада, что встретила вас, – сказала, протягивая руку.– Я тоже, – сказал он, пожимая ее. Улыбнулся.– Подумайте о моем предложении. Я говорю это не из желания сделать комплимент.– О'кей! Подумаю, – сказал он. Повернулся и зашагал. Потом вернулся: – Послушайте, я пошутил по поводу вашего акцента. Просто на днях зашел в швейцарскую и прочитал обратный адрес на конверте. Норрисы... Уичита...Она улыбнулась:– Спасибо, что сказали.– Вы время не зря потратили – никакого акцента, даже намека. – Он улыбнулся ей и ушел.Она надела очки, постояла, дожидаясь, когда можно будет перейти улицу. Приподнялась на носках, улыбаясь. Какое небо! Такое бирюзовое... * * * В среду на пресс-конференции она представляла три книги – обсуждался вопрос маркетинга. Представители, занимающиеся продажей, отобрали две, третью не одобрили, но и высказались не так резко, как ожидала она и другие из редакторского отдела.После этого провела целый час у Сакса – купила красное платье из шелка и еще кое-что по мелочи из белья.Вечером долго разговаривала по телефону. Сначала с Бобом, потом с Мэгги Хантер. Та позвонила из аэропорта "Кенеди". Летела в Лондон – оказалось достаточно времени между рейсами, чтобы в течение целого часа они вспоминали Сиракузы. Потом она брила ноги, слушая Клэр Блюм. Та читала последнюю часть "К маяку". Фелис, облизывая себя, совершала свой кошачий туалет.Весь четверг она работала с женщиной из Ньюарка. Первая книга... Довольно остроумная научная фантастика. Страниц двести. Потом пошла на прием к "Уорнеру". Вечер был посвящен выходу в свет биографии Екатерины Великой. Наверху, в "Чайной комнате", все – без исключения – пили шампанское, закусывали блинами с икрой.Подъехала на такси к дому, открыла дверь... Вспышки, микрофоны...– Вы живете в этом доме? – кинулась к ней женщина.– Знали вы Хьюберта Шира? – спросил мужчина.– Вам известно, что этот дом называют Небоскребом ужасов? – Еще одна женщина.Уолт, оттесняя их, вел ее к подъезду. "Эй, ты толкнул меня!""Вы видели, он меня толкнул?" – "Швейцар безмозглый!" – неслось им вслед.Уолт, плотно приотворив дверь, поглядывал на них через стеклянную дверь.– Шакалы! – сказал своим баритоном. – Что здесь было! Будто в зоопарке во время кормления зверей. Повезло вам, что припозднились.– Хьюберт Шир?Обернулся, взглянул на нее через очки. Кивнул. Отвел взгляд. Отступив, приоткрыл дверь, выпуская людей. Закрыл дверь.– Что случилось? – спросила она.Он вздохнул, снял очки. Посмотрел на нее. Карие его глаза повлажнели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57