отец никогда не упускал случая напомнить ей о ее недостатках или о том факте, что их брак был заключен исключительно ради выгоды, поскольку Ипполита принадлежала к одному из самых древних и влиятельных семейств Италии. Он также уверял несчастную Ипполиту, что получает куда больше удовольствия от объятий моей матери, чем от ее.Я смотрела, как он прошел мимо женщин и детей, выстроившихся перед алтарем, и встал сбоку от пустого трона, ожидающего появления его отца, короля.За ним шли мои дяди, Федерико и Франческо. Потом шел старший сын моего отца, названный в честь деда, но обычно его любовно называли Феррандино, «маленький Ферранте». Ему тогда было девятнадцать — второй в линии наследования, второй из красивейших мужчин Неаполя, но более привлекательный благодаря своему доброму и отзывчивому характеру. Когда он прошел мимо молящихся, вслед ему понеслись женские вздохи. За Феррандино следовал его младший брат Пьеро, имевший несчастье походить на свою мать.Последним вошел король Ферранте, в плаще и штанах из черного бархата, в камзоле из серебристой парчи, красиво расшитой золотым узором. Он был опоясан мечом, изукрашенным драгоценными камнями; этот меч был вручен ему при коронации. Хоть я знала его как старика, хромающего из-за подагры, в тот день он двигался легко и изящно. Его приятная внешность пострадала от возраста и потворства собственным желаниям. Волосы у него были белые и редкие, через них проглядывал порозовевший от солнца череп; аккуратно подстриженная борода скрывала тяжеловесный раздвоенный подбородок. Брови у него были густые и устрашающие, с какого бока ни взгляни, как будто каждый волосок пытался торчать в свою сторону. А под этими бровями прятались глаза, поразительно похожие на мои и отцовские, — ярко-синие с зеленоватым оттенком, меняющие цвет в зависимости от освещения и окружающей обстановки. Нос у него был большой, изрытый оспинами, а щеки были испещрены проступившими сосудами. Но держался он прямо и по-прежнему способен был заставить людей замолчать одним своим появлением. Когда он вошел в собор Сан Дженнаро, на лице его застыло суровое выражение, порожденное свирепостью. Толпа склонилась еще ниже и так и застыла, пока король не уселся на трон перед алтарем.Лишь после этого люди осмелились выпрямиться. Лишь после этого хор запел.Я вытянула шею, и мне удалось разглядеть алтарь, где перед рядом свечек стоял серебряный бюст святого Януария в епископской митре. Неподалеку высилась мраморная статуя чуть больше человеческого роста, изображавшая Януария при всех регалиях, с рукой, воздетой для благословения, с епископским посохом на сгибе другой руки.Как только король занял свое место, а хор смолк, вышел епископ Неаполитанский и прочел молитву. Затем появился его помощник, несущий серебряный реликварий в форме фонаря. За стеклом виднелось что-то маленькое и темное. Мне почти ничего не было видно из-за малого роста — обзор перегораживали спины моих облаченных в черное тетушек и бархатные плащи мужчин, но я выглядывала в щели между ними. Я знала, что это флакон с засохшей кровью святого Януария, которого мучили, а потом обезглавили по приказу императора Диоклетиана больше тысячи лет назад.Наши епископ и священник читали молитвы. Тетушки Сан Дженнаро звучно причитали, взывая к святому. Священник осторожно, не прикасаясь к стеклу, повернул реликварий — раз, потом другой.Казалось, будто прошла целая вечность. Стоявшая рядом со мной Изабелла опустила голову и зажмурилась; губы ее шевелились в беззвучной молитве. С другой стороны от меня маленький Альфонсо тоже с серьезным видом опустил голову, но зачарованно поглядывал на священника из-под кудрей.Я истово верила в силу Господа и святых, вмешивающихся в дела людей. Решив, что безопаснее всего будет последовать примеру Изабеллы, я склонила голову, крепко зажмурилась и зашептала молитву, обращенную к святому покровителю Неаполя. «Благослови наш возлюбленный город и сохрани его. Защити короля, и моего отца, и мою маму, и Альфонсо. Аминь».По толпе пробежал благоговейный гул. Мне удалось разглядеть алтарь и священника, гордо демонстрирующего присутствующим серебряный реликварий.— II miracolo е fatto! — провозгласил он.«Чудо свершилось».Хор вместе с прихожанами запел «Те деум», восхваляя Бога за то, что он ниспослал нам это благословение.Мне с моего места не видно было, что произошло, но Изабелла шепотом сообщила мне на ухо, что темное, сухое вещество во флаконе начало таять, затем запузырилось и древняя кровь снова стала жидкой. Святой Януарий подтвердил, что он услышал наши молитвы и что он доволен: он будет защищать город, как и в годы своей земной жизни, когда он был здесь епископом.Изабелла сказала, что это добрый знак, особенно для короля в день годовщины его коронации. Святой Януарий будет оберегать его от всех врагов.Нынешний епископ Неаполитанский взял реликварий у священника и шагнул от алтаря к трону. Он протянул квадратную коробку из серебра и стекла королю Ферранте и остановился, ожидая, что монарх встанет и подойдет.Но мой дед не встал и не преклонил колени при виде этого чуда. Он так и остался сидеть на троне, и епископу пришлось поднести реликварий к нему. Лишь после этого Ферранте уступил древнему обычаю и коснулся губами стекла, за которым находилась священная кровь.Епископ вернулся к алтарю. Мужчины Арагонского дома стали подходить к нему по очереди — первым шел мой отец — и целовать священную реликвию. За ними двинулись мы, женщины и дети; мы с братом по-прежнему крепко держались за руки. Я прижалась губами к стеклу, согретому дыханием моих родственников, и взглянула на темную жидкость внутри.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22