Он не понимал ее взгляда, боялся укора и презрения, а потому поспешил оправдаться:— Наверно, вы последняя, к кому я прикоснулся в жизни в таком аспекте… Черт попутал… Простите…— Не развалюсь! — вдруг улыбнулась девушка. — Мне бы томограф!.. Там такой интересный больной!..— Конечно, конечно! — взбодрился академик. — Скажите, что я разрешил!— А теперь поспите часа два! — предложила Сашенька. — Встанете, будете, как новый!Она пошла к двери.— Вы очень хорошая девушка, — услышала за спиной.Обернулась и еще раз улыбнулась.Уже идя по коридору, она подумала, что проблем с защитой кандидатской не будет… А еще в голову пришло совсем банальное, что гадость уживается с чистотой. И что, наверное, чистоты вовсе не бывает, так, если белую краску перемешать с черной, получится серая… Все — серое… Она тоже почувствовала себя серого цвета… * * * Лысый совершенно не собирался ложиться для обследования. Продолжал улыбаться престранно и мучил здоровенных санитаров, которые висели у него по двое на каждой руке.— Александра Игоревна! — услышала девушка за спиной голос своего учителя. — Бесполезно!..— А как же мне его?..— Укольчик, — предложил профессор Фишин. — Двойную дозу. А то и тройную!..— Но ведь он не буйный!— Но ведь вы хотите сделать исследование?Сашенька согласно покачала головой, и медсестра безо всяких раздумий воткнула лысому в предплечье шприц с убойной дозой снотворного.И после этого лысый еще долго мучил санитаров, пока тяжесть не стекла на его веки, а ноги как-то сами подкосились, делая здоровяка беспомощным.Его уложили и вкатили в томограф.Врач нажала клавиши, процесс пошел, и томограф принялся постреливать то одиночными, то длинными очередями.— Я вас не успела поблагодарить! — уже в коридоре обратилась к учителю Сашенька.— За что же? — с удивлением поднял кустистые брови профессор Фишин.— За то, что вступились за меня тогда…— Ах, это… Не вгоняйте меня, милочка, в краску! Сие было естественно и благодарности не стоит!..Они стояли возле окна и смотрели каждый в свое пространство. Стояли и смотрели молча.Сашенька сравнила двух стариков и почувствовала, что к главврачу чувствует нежность, с капелькой жалости, а к рядом стоящему отношение было, как к пожилому, но мужчине. Она украдкой опустила глаза и посмотрела на руки профессора, лежащие на подоконнике. Это были два мохнатых молота с маленькими старческими пятнышками на коже. Сашенька удивилась, что прежде никогда не обращала внимания на руки учителя… Из глаз девушки выкатилось по слезинке, но этого никто не заметил…— Ну что ж, — оторвался от созерцания внутреннего пространства профессор. — Посмотрим, что там в голове у вашего протеже?Она кивнула.Глаза женщины-врача, проводившей обследование, были похожи на куриные яйца. Такие обычно бывают, когда у человека ну совсем плохо со щитовидной железой, или при крайнем удивлении.Специалистка по компьютерной томографии имела обширный опыт, мозгов перевидала всяческих, и микро, и макроцефалических, и с огромными опухолями, и вообще видала голову без мозга как такового. Так что Сан Сановну, как ее звали коллеги, удивить чем-либо было нереально.Тем более было странно видеть, как ее глаза покидают орбиты.— Ну, дорогие мои, — проговорила она мужским голосом. — Ну, это, я вам скажу!.. — она выругалась коротко и сочно. — Чтобы номера на мозгах были написаны!..— Какие номера? — не поняла Сашенька.— Восьмизначные!— Где! Где?!! — склонилась Бове над монитором компьютера.— Да вот же!Сан Сановна увеличила изображение и выделила нужный кусок квадратом.— 56723811 — прочитал профессор Фишин.— А что это за буквы? — непонятно кого спросила Сашенька.— Латиница, — ответил учитель. — Только вверх ногами.Сан Сановна тотчас развернула изображение, сделав его как можно четче.— Bill, — прочла Сашенька. И следующее: — April… 18 Через некоторое время Мятникова вновь родила детенышей, и когда Билл попытался их сожрать, предупредила крыса, что перегрызет ему горло, когда тот будет спать.— Буду рвать тебя на мелкие кусочки! — и страшно провыла.— А где еды взять? — растерянно вопрошал американец.— Оторви свою задницу и сам позаботься о себе!— Мне очень тяжело ходить, — грустно посетовал американец.— Конечно, — подтвердила Мятникова. — Разожрался, как свинья на убой!..Вероятно, крыс испугался угроз Лили и стал иногда исчезать, возвращаясь довольным и сытым.Она подозревала, что американский производитель занимается каннибализмом, но нотации читать отцу своих детей считала делом бесполезным. Животное…Вскоре ее ждал еще один удар… Выросли детеныши, и прежде, чем покинуть материнское гнездо, покусали Мятникову чуть ли не до смерти, а сонному Биллу изжевали хвост.— Я тебе говорил, — возмущался крыс. — Говорил, что лучше было этих гаденышей самим съесть!Лиля слушала его и думала, что вот оно, истинное материнство. Вот ее высохшие соски и свалявшаяся шерсть на брюхе…— Я ненавижу! — вдруг вскричала она. — Ненавижу!— Чего? — поинтересовался Билл.— Я ненавижу эту жизнь!— Есть какая-нибудь другая?— Есть! — пылко ответствовала Лиля.— Какая же?— Человеческая!— И что? — все-таки душу Билла, при поруганном хвосте, успокаивала собачья медаль. — Хочешь прожить человечью жизнь?— Я ненавижу! — вновь вскричала Мятникова.— Слышал.— Я ненавижу людей!— Я тоже, — он полакал из лужи свое отражение. — Всех, кроме Слизкина и Василия Кузьмича.— Давай остановим метро! — вдруг предложила Мятникова.— Это что?— Это такие большие железные поезда. Ты слышишь их грохот каждую минуту. Он не дает нам спать! Почему мы должны его слушать?! Надо остановить метро!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75