где-то на улице негромко хлопнула дверца машины, зашуршали по асфальту колеса, последние шумы растаяли за поворотом улицы, и в мастерской Василия Николаевича установилась так любимая им абсолютная тишина. Он оглянулся на стол, где лежали настоящие горы, пирамиды новеньких, ни разу еще не бывших в употреблении долларов, широко и свободно улыбнулся – и его вдруг охватила неуемная жажда деятельности, движения и поступков.
Первым делом Василий Николаевич отправился домой и позвонил в квартиру соседа-обойщика.
– Платон Платонович, – решил он с ходу осчастливить его. – Должок хочу вернуть.
– Да что вы, что вы! – искренне застеснялся Платон Платонович, человек в общем-то покладистый, терпеливый. – Мне не к спеху.
– Берите, пока есть, – совсем уж развеселился и рассмеялся Василий Николаевич.
– Разбогатели? – в тон ему спросил-ответил Платон Платонович.
– Немножко, – по-свойски, по-соседски подмигнул Василий Николаевич и, отсчитав из пачки несколько десятидолларовых купюр, протянул их Платону Платоновичу.
– Да тут будет с процентами, – начал было возражать тот.
– Какие там проценты! – замахал на него руками Василий Николаевич. – Даст Бог, не в последний раз одалживаемся.
– Ну разве что так, – улыбнулся Платон Платонович и взял долг с процентами. За недолгие годы торговли он, судя по всему, научился относиться к деньгам совсем не так, как относился к ним раньше, когда был просто рядовым инженером-механиком и жил от зарплаты к зарплате. Теперь же он умел ценить и деньги, и людей, имеющих эти деньги. Василий Николаевич по-хорошему позавидовал ему и решил, что со временем он тоже обязательно обретет подобное умение. Иначе сейчас не проживешь!
Расставшись с соседом, Василий Николаевич немедленно отправился в «Русскую тройку». Время уже перевалило за полдень, и надо было наверстывать упущенное, поскорее заказывать вожделенный цэдээловский стол, пока не пропал аппетит. Василий Николаевич ускорил шаг и уже взялся было за дверную ручку ресторана, но вдруг посмотрел на себя как бы со стороны – и просто ужаснулся. Ну разве можно в таком отрепье идти в сколько-нибудь приличный ресторан: на Василии Николаевиче было старенькое, замызганное пальто, точно такой же, замызганный, в подтеках краски костюм, не очень свежая рубашка без галстука и вдобавок ко всему предельно износившиеся, с лопнувшей пополам подошвой туфли.
Василий Николаевич отдернул руку и перешел на другую сторону улицы, где недавно открылся богатый универсальный магазин, чем-то напоминающий заграничные супермаркеты. Всего за час-полтора Василий Николаевич купил себе в этом супермаркете все необходимое: дорогой импортный костюм, тончайшей, тоже импортной, ткани рубашку, лакированные туфли, а вместо галстука – изящно-аристократическую бабочку, которую до этого никогда не носил и которую, признаться, толком не умел повязывать. Ему помогла молоденькая, похожая на манекеншу с витрины продавщица. Василий Николаевич расчувствовался ее вниманием и обходительностью и подарил пятидесятидолларовую купюру. Продавщица ничуть этому не удивилась (как будто ей по пятьдесят долларов дарит каждый второй покупатель), не стала отказываться, а лишь очаровательно улыбнулась и еще раз на прощанье поправила Василию Николаевичу на шее бабочку. Ему все это очень пришлось по душе: и ее улыбка, чем-то напоминающая улыбку Татьяны Дорониной – любимой актрисы Василия Николаевича, и нежное прикосновение ее утонченных пальчиков к шее, и еще более нежный запах дорогих, должно быть, французских духов. Василий Николаевич посожалел, что в этом отделе ему больше покупать нечего и надо уходить в отдел верхней одежды, чтобы купить пальто. Он лишь оглянулся на продавщицу с особым, давно уже забытым томлением и точно так же, как о Никите, сопровождавшем Вениамина Карловича, подумал – откуда же по нынешним временам берутся в России подобные молодые женщины?
Пальто Василий Николаевич приобрел тоже довольно быстро, длиннополое, по новейшей моде, купил и велюровую шляпу в тон пальто, и когда во всем этом одеянии, в обновках глянул на себя в зеркало, то вдруг с улыбкой подумал, что теперь он по всему своему облику очень даже похож на Вениамина Карловича Нумизматтера. Вот разве что не хватает ему бриллиантового фамильного перстня на пальце. Впрочем, не хватало и еще чего-то. Василий Николаевич вначале никак не мог понять – чего же, но потом его осенило – тяжелой инкрустированной трости с набалдашником из слоновой кости. Он от души рассмеялся этому своему открытию. Вооружиться бы ему сейчас слоновой тростью, и тогда – хоть прямо сегодня же в Рим.
Но тростей в магазине, кажется, не было. До этого в России пока еще не дошли. Василий Николаевич рассмеялся по второму разу и, бросив прежние свои наряды, упакованные заботливыми продавцами в аккуратный необременительный пакет, на выходе в урну (хотя они вполне еще могли бы пригодиться ему в мастерской), направился в «Русскую тройку», теперь уже относясь к себе с полным уважением и гордостью. Но, передавая в фойе ресторана пальто услужливому гардеробщику, он вдруг почувствовал, что трости ему действительно не хватает, что было бы сейчас неплохо вместе с пальто и шляпой передать этому старику-гардеробщику в фальшивых золоченых позументах еще и инкрустированную слоновой костью трость. А так получалось, конечно, немного легковесно и неубедительно.
Василий Николаевич почти всерьез расстроился этому обстоятельству и шагнул в ресторан в немного подыспорченном настроении. Но вскоре оно выровнялось, потому что ресторан превзошел все его ожидания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28