Пришли все, даже Корзинка-для-Шитья входила и выходила, бормоча себе под нос: «Шью, шью, шью». Был, конечно, и Противень, а горячие пирожки так и подскакивали на нем.
Ножик с Лучинкой тоже поселились в доме на углу. У них родилась дочка, ее назвали Щепочка. Противень и Щепочка однажды встретились, поцеловались и уселись рядышком в уютном уголке.
По всем углам жуки в маленьких желтых домах раскрыли двери, распахнули окна и заявили: «Они постирали рубашки и пришили все пуговицы, скоро снова свадьба – свадьба Противня со Щепочкой».
Теперь у Противня и Щепочки много, много детишек. Они разошлись по всему миру, и все их знают.
«Если в горячем пирожке тебе попадется щепочка, серебряная монетка или блестящий кусочек стружки, – говорят жуки из желтого жучиного дома, – так вот, если тебе попадется щепочка, серебряная монетка или блестящий кусочек стружки, знай, что это дети Противня и девушки по имени Щепочка, дочери Ножика и Лучинки, которая, когда выросла, вышла замуж за Противня-для-Пирожков».
Иногда, когда маленький жучок, издеваясь, измываясь и изгаляясь, пристает с вопросами к взрослому жуку, тот открывает двери, выглядывает из окна и говорит малышу: «Если не веришь мне, пойди спроси у Молотка и Гвоздьи или у всех маленьких Молоточков и Гвоздиков. Они бегали везде и слышали, как Корзина-для-Шитья входила и выходила, бормоча себе под нос: „Шью, шью, шью“.

Кыш-Кыш была большой пестрой курочкой-бентамкой и жила в курятнике. Иногда она уходила из курятника куда подальше и несла яйца там, но потом всегда возвращалась домой.
Когда она оказывалась у парадной двери дома и сносила яйцо в дверной колокольчик, она звонила в дверь. Один раз, если яйцо было одно, два раза, если их было два, и десять, если несла сразу десяток.
Однажды Кыш-Кыш забралась в дом к Хихикерам и снесла там яйцо в пианино. В другой раз она взлетела на стенные часы и снесла яйцо там. Но всякий раз она возвращалась в курятник.
Как-то летним утром Кыш-Кыш вышла за ворота и зашагала, квартал за кварталом, пока не добралась до почты. Она вошла в контору и снесла яйцо в фуражку почтальона.
Почтальон надел фуражку и отправился в скобяную лавку купить коробку гвоздей. Там он снял фуражку, и яйцо упало на прилавок.
Продавец подобрал яйцо, положил в свою фуражку и отправился поболтать с полицейским. Здороваясь с ним, он снял фуражку, и яйцо выпало на тротуар.
Полицейский подобрал яйцо и положил в свою полицейскую фуражку. Мимо проходил почтальон, полицейский снял свою полицейскую фуражку, и яйцо снова выпало на тротуар.
Почтальон сказал: «Я потерял яйцо, это мое яйцо». Он подобрал его, положил в свою фуражку и забыл о нем.
Почтальон, очень высокий человек, вошел на почту через очень низенькую дверь. Почтальон недостаточно склонился, недостаточно согнулся и ударился головой в фуражке о стропила. Яйцо разбилось, и в каком он предстал виде!
Задолго до того, как это случилось, Кыш-Кыш уже вернулась в курятник, и встав в дверях, проговорила: «Сегодня у меня большой день, я снесла яйцо, яйцо большой пестрой курицы-бентамки, в фуражку почтальона».
Так Кыш-Кыш жила-поживала в курятнике. Иногда она уходила оттуда и несла яйца в пианино, часы и фуражки, но потом всегда возвращалась домой.
Когда она оказывалась у парадной двери и сносила яйцо в дверной колокольчик, она всегда звонила – один раз, если яйцо было одно, два раза, если их было два, и десять, если несла сразу десяток.
3. Пять историй о Тощем Томе по прозвищу Коняга, шести голубках, трех диких вавилонских бабуинах, шести зонтиках и Пижоне Потеряй-Пуговицу

Жил-был в Крем-Торт-тауне один человек с лошадиной физиономией. Люди прозвали его Тощий Том Коняга.
Худой он был, кожа да кости. Одна девчушка так сказала про него: «Его глаза как два светлячка, они вылезают из двух маленьких дверок и освещают летнюю ночь».
Сняв шляпу с головы, он заводил руку за спину и вешал шляпу на острую торчащую лопатку.
Собираясь надеть шляпу на голову, он заводил руку за спину и снимал шляпу с острой точащей лопатки.
Как-то летом Тощий Том Коняга сказал Крошке Капризуле Хоч: «Я иду на север, я иду на запад страны Рутамяты, чтобы посмотреть, чем отличаются друг от друга разные города. Потом я поверну и пойду обратно, и сколько прошел на запад, пройду на восток, и сколько на север – пройду на юг, пока снова не вернусь туда, где живет в Крем-Торт-тауне мой маленький дружок, Крошка Капризуля Хоч».
Он отправился в путь и шел на север и на запад, а потом возвращался на юг и на восток, пока не очутился снова в родном городке. Он уселся на пороге своей выкрашенной в красный цвет хибарки и стал ладить воздушного змея.
«Ты рад, что вернулся назад?» – спросила Капризуля.
«Конечно рад, здесь мой дом, и только тут я знаю, как поведет себя ветер, когда я скажу ему, что собираюсь запускать воздушного змея».
«Расскажи мне, что ты видел и о ком слышал, и надавали ли тебе хорошеньких подарков».
«Надавали, надавали, не беспокойся«, – ответил Тощий Том Коняга и продолжал: «Я шел и шел на запад и попал в Держи-Шляпинск. Там производят все шляпные булавки, которыми прикалывают шляпки по всей стране Рутамяте. Тамошние жители стали расспрашивать меня о Крем-Торт-тауне и о том, какие тут ветры, потому что здешние ветры уносят столько шляпок, что Держи-Шляпинск не успевает поставлять сюда булавки.
В Держи-Шляпинске живет одна старушка. Она каждое утро и каждый вечер обходит весь город. За спиной у нее тряпичный мешок. Она никогда ничего не вынимает из мешка. Она никогда ничего не кладет в мешок. Вернее сказать, никто никогда не видел, чтобы она что-то клала или вынимала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45