Они рылись в кладовках и на чердаках и выносили ему бутылки и кости, медь и латунь, старые башмаки и одежду – куртки, брюки, жилеты.
Каждое утро, когда он выходил на улицу, на его плечах сидели две голубые крысы, они подслеповато щурились и шевелили усами, так что те слегка щекотали уши старого Хабаку-ка. Навстречу ему из парадных дверей выбегали женщины, они смотрели на него и восклицали: «Что за странный и таинственный старьевщик и что за странные и таинственные голубые крысы!»
Золотистый замшевый притягуч действовал все время: «Пока старый Хабакук носит крыс на плечах, удача его не покинет. Но стоит ему продать одну крысу, его дочь выйдет замуж за таксиста, стоит ему продать другую крысу, вторая дочь выйдет замуж за киноактера».
Настал ужасный день – появился циркач. «Я дам тебе тысячу долларов наличными за одну голубую крысу, – начал он уговаривать старика. – Я дам тебе две тысячи долларов наличными за двух голубых крыс разом.»
«Покажи мне, сколько это – две тысячи наличными, одной кучей, такой, чтобы человек мог отнести их домой в мешке для старья», – вот что ответил старьевщик Хабакук.
Циркач отправился в банк и вернулся с зелененькими бумажками.
«Зелененькие делаются из лучшего шелкового тряпья правительством страны для того, чтобы дела процветали», – продолжал уговаривать циркач.
«Л-у-ч-ш-е-е ш-е-л-к-о-в-о-е т-р-я-п-ь-е», – разглагольствовал он, размахивая пальцем под носом у старьевщика.
«Я их возьму, – сказал старьевщик Хабакук, – я их возьму. Целый мешок зелененьких бумажек. Я скажу жене, что они напечатаны правительством страны для того, чтобы дела процветали».
Потом он поцеловал голубых крыс, одну в правое ухо, другую в левое, и передал их циркачу.
Потому-то в следующем же месяце его восемнадцатилетняя дочь вышла замуж за таксиста, который был так вежлив с пассажирами, что ему просто не хватало времени быть вежливым с женой.
Потому-то его девятнадцатилетняя дочь вышла замуж за киноактера, который столько трудился для того, чтобы быть красивым и обаятельным в кино, что у него просто не хватало времени быть таким же, когда он возвращается с работы домой.
А счастливый жилет с золотистым замшевым притягучем украл у старьевщика Хабакука зять-таксист.
4. Четыре истории о трагической тайне темной тропы


У Тряпичной Куклы было множество друзей. И Веник, и Совок для Угля, и Кофейник очень любили Тряпичную Куклу.
Но решив выйти замуж, она выбрала того, кто нашел ей глаза.
Один милый, но очень невнимательный ребенок стукнул куклу головой о дверь и разбил оба пришитых в незапамятные времена стеклянных глаза. Тогда-то Веник и нашел две калифорнийские черносливины и прикрепил их как раз туда, где должны быть глаза. Теперь у Тряпичной Куклы было два новехоньких черных глаза, и некоторые даже прозвали ее за это Черноглазкой.
Что за свадьба была у Тряпичной Куклы с Веником! Роскошная свадьба с роскошной свадебной процессией, ни у одной тряпичной куклы такой не было. Не говоря уже ни об одном венике.
Кто же вышагивал в этой процессии? Самыми первыми шли Облизыватели тарелок. Что они несли с собой? Кто блюдце, кто мелкую тарелку, а кто и глубокую. А что было в тарелках? У кого пенки от варенья, у кого подливка, у кого ванильная помадка. У одних сладкие лакомства, у других – кое-что посущественней. Вышагивая в свадебной процессии Тряпичной Куклы и Веника, они вылизывали тарелки, гордо оглядывались по сторонам и снова вылизывали.
За ними выступали Стучальщики по жестянкам. У них в руках были сковородки и кастрюльки, а у некоторых – целые противни. Кастрюльки были жестяные с жестяными донышками, и они стучали по донышкам, кто ножом, кто вилкой, кто утюгом, а кто и деревянной толкушкой. Так они вышагивали в свадебной процессии Тряпичной Куклы и Веника, стуча по жестянкам, гордо оглядываясь вокруг и снова стуча по жестянкам.
За ними шли Шоколадные Подбородки. Они ели шоколад, и у них все подбородки были в шоколаде. У одних в горьком шоколаде были измазаны даже носы, у других потеки молочного шоколада доходили до ушей. Так они вышагивали в свадебной процессии Тряпичной Куклы и Веника, задрав подбородки и гордо оглядываясь вокруг.
За ними двигались Грязные Фартучки. Фартучки были простые белые, в горошек и в полоску, голубые и с бабочками. Но все они были грязные. И простые белые, и в горошек, и в полоску, и голубые, и с бабочками – все они были грязные. Так вышагивали в свадебной процессии Тряпичной Куклы и Веника Грязные Фартучки, захватанные грязными пальчиками, гордо оглядывались вокруг и смеялись, и снова гордо оглядывались вокруг и смеялись.
За ними выступали Чистые Уши. Они ужасно гордились своей чистотой. Никто не знал, как они попали в процессию. Они были вымыты не только снаружи, но и внутри. Ни снаружи, ни внутри на них не было ни следа ни грязи, ни пыли, ни какого-либо иного беспорядка. Они шли в процессии Тряпичной Куклы и Веника, шевеля ушами, гордо оглядываясь вокруг и снова шевеля ушами.
Следующими в процессии были Боящиеся Щекотки. Лица их сияли, щеки лоснились, гладкие, как куски мыла. У них были крепкие кости, а на костях вдоволь мяса и жира. Казалось, они говорили: «Не щекочи меня, я так боюсь щекотки». Шагая в свадебной процессии Тряпичной Куклы и Веника, они щекотали друг друга и смеялись, гордо оглядывались вокруг и снова щекотали друг друга.
Музыкой заведовали Певцы с кашей во рту. Они шли с котелками каши и большими ложками. Они причмокивали, чавкали и сопели, и шум, который они издавали, был слышен даже в голове процессии, где шагали Вылизыватели тарелок. Они зачерпывали ложками кашу, гордо оглядывались вокруг и снова зачерпывали кашу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45