Известно донесение комиссара по делам индейцев Джона Санборна, который писал в Вашингтон министру внутренних дел: «Наши действия кажутся нам столь бесчеловечными, что я счел необходимым изложить вам мою точку зрения. Для такой могущественной страны, как наша, вести войну с разрозненными кочевниками – зрелище на редкость унизительное. Это вопиющее беззаконие и самое что ни на есть государственное преступление».
– То, что мы сделали с индейцами, – это несправедливо и отвратительно. Но, черт побери, такова жизнь. Побеждает сильный, и слабому нет пощады, – говорил нам хозяин продуктовой лавочки, маленький человек в белом фартуке, которым он то и дело вытирал свою гладкую, как бильярдный шар, голову.
Симонс живет тут долго. Жизнь тоскливая, но зато цены в лавке повыше, чем за границами резервации. А куда еще идти индейцам за мукой и бобами, как не к мистеру Симонсу? Некуда. Ему же они несут «на комиссию» домотканые одеяла, мокасины, ремни, резьбу по дереву. Он переправляет все это своему шурину в Рапид-Сити. Тот перепродает туристам. Прибыль? Примерно 1:4.
– Не совсем красиво, но бизнес есть бизнес, – философствует мистер Симонс.
Злодеем он себя не считает. «Будь я солдатом 7-го кавалерийского, честное слово, прикрыл бы того Мальчишку…» Симонс отказался войти в корпорацию местных бизнесменов по созданию мемориала на месте расстрела индейцев. Его позиция выглядит так. Ведь что придумали, сукины дети? Дескать, чувство вины и долга диктует нам построить этакий грандиозный памятник с Вечным огнем, чтобы туристы преклоняли колена. А рядом – мотель, ресторан, купальный бассейн, магазин индейских поделок. Для веселья разные там «чертовы колеса». Для экзотики – настоящие бизоны в загончике. И чтобы настоящие индейцы с перьями у настоящих вигвамов отплясывали для туристов. Это на костях-то своих предков! Нет уж, извините, Симонс хоть и не свят, но до такого цинизма, чтобы деньги качать из могилы расстрелянных, он еще не дошел…

Мы были в резервации летом. Холмы зеленели свежей травой. А сосны по rребням казались черными. Пустынно и тихо было в этих местах. Когда дорога поднималась на взгорье, необычайный простор открывался глазам: за холмом – новый холм, дальше опять холмы. Индейцы когда-то считали: на их земле есть место для всех. Они ошиблись. Две сотни молодых сиу, отрыв окопы на одном из холмов, отчаянно пытались восстановить справедливость: «Мы люди. Мы хотим жить как люди!»
Блокадой, категорическим ультиматумом, обещанием «во всем разобраться» бунт Вундед-ни удалось погасить. Что там будет за посулом «разобраться», никто не знает. Зато известно: зачинщиков бунта отдали по суд.
Небольшой эпизод в сложной жизни Америки. Но он показал размеры несправедливости, чинимой против коренного народ страны, пробудил к индейцам симпатии и сочувствие во всем мире, в том числе и в Америке. Индейцы этого и хотели. Это единственное их оружие за право выжить, не исчезнуть с лица земли.

Миссисипи

Первая встреча была в Ла-Кроссе. С волнением мы переехали гулкий клепаный мост и свернули с дороги на берег.
– Ну вот и Миссисипи…
Надо было чем-то отметить встречу. Порывшись в карманах, нашли пятак. Кругляшка металла сверкнула на солнце и булькнула в воду.
Миссисипи… В этом месте она походила на Волгу где-нибудь у Калинина. Если крикнуть, человек с удочкой на том берегу нас услышит. Без большого труда тут можно и переплыть реку. Один из путешественников снимает штаны и забредает в воду. Увы, желание искупаться немедленно пропадает: под ногами что-то острое, скользкое. Поднятый из воды камень лоснится от какой-то коричнево-черной, дурно пахнущей мерзости. Открытие невеселое: Ла-Кросс – это всего лишь 300 миль от истока, от места в озерных лесах, где надписью на столбе обозначено: «Тут начинается Миссисипи».
Но внешне река привлекательна. Берег зеленый, в крапинах одуванчиков. Узловатые вязы подступают к самой воде. Дрозды у нас под ногами охотятся за прибитой к берегу мошкарой. По рощице робко ходит мальчишка-индеец. Он поддевает на острую палку клочки бумаги, жестянки, обрывки пластика – это, как видно, обычная чистка берега после воскресного дня…
Свидание у Ла-Кросса было коротким. Мы остругали щепку-кораблик и кинули в воду. Наши пути с рекой разошлись. Миссисипи текла на юг, а наша дорога лежала строго на запад.
Но на семнадцатый день поездки после равнин, горных лесов, после океанского берега в Сан-Франциско, после пустынь Калифорнии, Аризоны и Мексики, после хлебных полей Оклахомы и душных лесов Арканзаса наша дорога на карте снова уперлась в голубую ленточку Миссисипи… Опять мост. Но какой! Переезд у Ла-Кросса рядом с этим мостом показался бы детской игрушкой. Река тоже была совсем непохожа на спокойную синюю Миссисипи, с которой мы попрощались на севере. Совсем непохожа! То была нежная, кроткая девушка. Теперь перед нами величаво плыла располневшая, повидавшая виды, царственной силы матрона. Шутки тут были уже неуместны. Где-то наш щепка-кораблик? Проплывет ли под этим мостом? Удушливый жаркий туман над водой. Другой берег с кудряшками зелени и желтоватой полоской песка выглядит призрачным. Не то что вплавь, до него и на лодке не каждый смельчак решился бы добираться.
У нас были планы проплыть хотя бы немного по Миссисипи. И в городке Гринвилле, лежащем, судя по карте, где-то рядом с рекой, решаем остановиться.

– Сэр, мы ищем дорогу в мотель?
– Одиннадцать светофоров – и вы у цели!
Убеждаемся позже: особых примет в портовом Гринвилле нет. Ориентироваться действительно лучше всего по светофорам и бензоколонкам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156