Я не могу утверждать, что много наслышана о концлагерях, но те, кто рассказывал мне о них, испытывали недобрые чувства. Вы не считаете, что массовые экзекуции и подневольный труд делают приобщение к РеМастированным таким же популярным, как бешенство? – Она улыбнулась Штефи в проблеске удовлетворения, исчезнувшем столь же быстро, как и появившемся. «Тр-р, тр-р», – продолжал движение палец.
– Там нет концлагерей, – ледяным голосом произнесла Матильда. – Наши враги распространяют ложные слухи. – Ее взор распростерся на всю длину стола, словно все попали под подозрение. – И, очевидно, некоторые дураки попали под их действие. – Она остановила взгляд на Среде. – Но повторять подобную клевету…
– Не желаете встретиться с таким… э-э… экс-обитателем? – Среда склонила голову набок. «Напилась как сапожник, – поняла Штефи с ощущением холода в желудке. – Черт возьми, как же я заполучила такую пьяную харю? Сейчас все улажу, но…» Последнего, чего ей еще не хватало, так это Матильды, тянущейся к горлу Среды через доску для резки сыра. Ни в коем случае, если Штефи хочет сохранить у остальных пассажиров «сибарит»-класса нормальное расположение духа.
– На корабле есть по меньшей мере один такой. Назовите его лжецом, почему нет?
– Полагаю, довольно об этом. – Штефи заставила себя улыбнуться. – Пора сменить тему, если не возражаете, – добавила она, предупреждающе посмотрев на Среду. Но девчонка была не в состоянии понять намек, даже если бы его передали ударом кувалды.
– Мне больше чем достаточно, – невнятно пробурчала Среда, сидя прямо, но не отрывая взгляда от Матильды. «Напоминают двух неподравшихся кошек», – поняла Штефи, размышляя, следует ли разнимать их. Учитывая, что Матильда даже отдаленно не выглядела выпившей, а Среда смотрелась так, будто набралась настолько, чтобы заметить, что строение РеМастированной женщины напоминает северный конец развернутого на юг штурмового вертолета, с мускулами там, где у остальных мозги.
– Меня тошнит от этого вздора. Вот мы сидим здесь. – Среда неопределенно обвела рукой обеденный зал и удивленно моргнула. – Устроились за столом, когда внизу, в низшем классе для беженцев, дети… дети…
Штефи оказалась на ногах за секунду до того, как поняла, что приняла решение. Спина Среды была твердой как сталь, когда Штефи обняла ее одной рукой.
– Пойдемте, – мягко проговорила Штефи. – Пойдемте со мной. Вы правы, вам не следует здесь оставаться. Положитесь на меня, я все улажу. Удержитесь на ногах?
На момент в ней окрепла уверенность, что это не сработает, но секунду спустя Среда заставила себя подняться. Она покачивалась, вцепившись в поддерживающую ее руку Штефи.
– Пойдемте, пойдемте со мной. Все делаете хорошо. – Штефи повела Среду к ближайшей двери, едва замечая каменный взгляд РеМастированной, сверлящий ее… или Среду? – Пойдемте. – И золотому галуну на обшлаге: – Стол шесть, кто-нибудь, прикройте меня, пожалуйста. Отвожу плохо почувствовавшего себя пассажира в каюту.
Едва они прошли в дверь, как Среда попыталась вырваться. Штефи не отпустила ее.
– Нет, мадам должна… – О черт! Штефи изменила захват и подтолкнула Среду к пальме, где девица уверенно склонилась вперед. Но тут же Среда подтвердила, что скроена из крепкого материала, глубокими икающими вдохами она медленно обрела контроль над своим желудком.
– Стол шесть. Есть кто-нибудь? – пробормотала Среда в манжет. – У меня проблема. Кто поможет?
Голос в ухе:
– Эй, Штефи. Я попросил Макса прикрыть тебя. Как думаешь, надолго?
Штефи посмотрела на девицу, согнувшуюся над ободом кадки, и скривилась.
– Похоже, не успеваю запрыгнуть в последний вагон.
– Ладно, понятно. Банкет под контролем.
Штефи выпрямилась одновременно со Средой, с закрытыми глазами прислонившейся к стене.
– Пойдемте. Какой ваш номер? – Штефи сверилась с гостевым списком, тоже информативно загруженным в обшлаг. – Давайте я отведу вас.
Среда шла покорно, с заплетающимися, словно независимыми друг от друга ногами, как у марионетки со слишком растянутыми веревочками.
– Лживая сука, – тихо пробормотала она, пока Штефи грузила ее в ближайший лифт. – Лживая. Насквозь.
– А вы не слишком много пили, а? – отважилась спросить Штефи. Да, похмелье ждет грандиозное, с антипохмелином или без!
– Нет, дело не в алкоголе. Не хотелось быть там, но не могу оставаться одна.
Орел – она сентиментальна, решка – обычный депресняк. Зуб даю, ей нужно с кем-то поговорить.
Штефи нажала вызов палубы А и сосредоточилась на сохранении девицей равновесия при проходе через приливные зоны между электрогравитационными кольцами в фюзеляже.
– Есть причина?
– Мама, папа и Джерм. Лживая сука! – Почти звериный рык.
«Я права, – без удовлетворения поняла Штефи. – Вовремя ее увела».
– Они мертвы, я – нет. – Лицо Среды – картина страдания. – Сраная. РеМастированная брехунья.
– Мертвы? Кто? Ваша семья?
В ответ – звук между всхлипом и фырканьем.
– А кто, по-вашему?
Лифт остановился. Створки распахнулись напротив почти неразличимой двери номера. Штефи передала сигнал со своего контрольного дубликата, и дверь открылась. Среда запомнила путь по ступенькам. В течение нескольких секунд Штефи раздумывала, не оставить ли ее, потом вздохнула и вошла в каюту.
– Ваши родители умерли? Поэтому вы не хотите оставаться одна?
Среда развернулась, слезы текли по щекам. Непонятно, но ее стильный макияж не сошел. Хроматофоры, внедренные в кожу?
– Прошло два дня, – выговорила она, пошатываясь, – как их убили.
– Убили…
– У… Рядом с… – Тут ее желудок не выдержал, и девица рванула в ванную в позе средней между управляемым падением и спринтерским стартом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144