Угрожающая. Хищница, прекрасная, но смертельно опасная и не способная вести себя иначе. Поршия стащила парик и бросила его на стол, потом провела пальцами по пышным светлым волосам.
– Ты выглядишь так, будто тебе необходимо выпить.
«Она. протягивает мне стакан», – с трудом осознал Франц. Он мгновенно схватил его, согласуясь с постучавшимся инстинктом самосохранения.
– Благодарю.
Она налила и себе из графина резного хрусталя какой-то янтарной жидкости с запахом спирта и табака.
– Это импортный виски?
Хойст задумчиво пожевала нижнюю губу, заткнула графин пробкой и устроилась в кресле напротив.
– Да. – Разглаживая на коленях платье, она на мгновение показалась смущенной, словно не помнила, как принцесса из волшебной сказки оказалась на борту боевого корабля расы РеМастированных. – Попробуйте.
Он поднял стакан и сделал паузу, припоминая формулу.
– Ваше здоровье, – тихо произнес он наименее льстивый тост.
Она подняла стакан в ответ.
– И твое. – На ее скулах задвигались желваки. – Хорошая мысль произнести тост за мое здоровье, хотя не думаю, что моя болезненная смерть тебя расстроит.
Ее слова попали в самую точку.
– Босс, я…
– Молчи. – Она прищурившись смотрела на него поверх стакана. Влажно зализанные черные волосы, высокие скулы, пухлые красные губы, узкая талия: тело бойца в облегающих шелках, изготавливаемых кутюрье в месяц стежок. Она имела нечеловечески симметричные черты, которые только клад первой линии: мог позволить себе приобрести для альфа-образцов своего фенотипа. – Я привела тебя сюда, так как думаю, мы можем избежать недопонимания, как во время нашего знакомства
Франц замер в кресле, держа в правой руке стакан скотча стоимостью в небольшое состояние, поскольку был привезен более чем за двести световых лет.
– Не уверен, что понимаю вас.
– А я думаю, понимаешь. – Хойст смотрела на него не моргая, не считая случайного мерцания мигающих мембран. – Я проследила твой график личностных характеристик. Ты будешь удивлен, как много у нас есть информации, даже сумели собрать сведения о личной жизни фетишистов
Септагона. Наша цель – беженка, например. Думаю, у меня есть способ воздействия на нее – она допустила ошибку, разговаривая с друзьями после несчастного случая с семьей, и, полагаю, знаю, куда она направляется. Но она не единственное.
«Сейчас начнется, – понял он; мышцы шеи непроизвольно напряглись. – Она намерена – что? Если она желает моей смерти, могла бы расправиться заодно с Кером».
Хойст не сводила с него глаз, алчущих информации.
– Ты был «влюблен» в U.Эрику Блофилд, да? Приступ беспричинной злости спровоцировал его на честный ответ.
– Я бы предпочел не обсуждать это. Вы получили желаемое, не так ли? Мою преданность и ликвидацию элитного контрподагента из личного кадрового состава Скотта. Разве недостаточно?
– Может, и нет. – Она напряглась, изогнув уголки рта в подобие улыбки, которая, однако, не затронула глаз. – Ты слишком долго пробыл в системе Септагона, Франц. В этом нет твоей вины. Такое могло случиться со всяким, проведшим слишком много времени без обновления и знакомства с учением, формируя собственную еретическую философию, полагающую, что Директорат может быть не единственно истинным путем ведения дел, а есть возможность игнорировать его и в итоге послать подальше. Так? Тебе ни в чем не нужно признаваться. Кстати, это не допрос. Я не собираюсь скармливать тебя Селекционерам. Но здесь можешь выразить себя свободней. Не возражаю. Даже позволяю накричать на меня. Помнишь, что я говорила раньше?
– Вы… – Пальцы стиснули стакан. В момент отчаяния Франц едва не решил раздавить стакан и воткнуть осколки ей в горло, реальность ситуации больно задела его. – Ничего существенного сказать не могу. Вы не поверите моим возражениям.
– Хорошо! – Хойст улыбнулась. Это переполнило его яростью, ибо выражение ее лица было искренним – она выглядела радостной и довольной, а горе и зависть убеждали, что никому не позволено так смотреть – когда Эрика умерла. И пусть он знал, что в нем говорят его железы, что такое проходит, но это бесило его.
– У меня проблема, – продолжила Хойст как ни в чем не бывало. Она потерла правое колено через ткань платья. – Насчет отправиться и связать свободные концы. Если справимся – только небо будет пределом. Не только все в этой группе будут реабилитированы, но я… в общем, продвижение по службе, довольно серьезное. – Она доверительно склонилась к нему. – На самых высоких уровнях, Франц, все несколько иначе. Непростительные дисциплинарные оплошности становятся простительными личностными недостатками. Селекционеры лишь инструмент, котором саду придают благообразный вид: хозяева – не слуги. Очень возможно, что целесообразные приказы в итоге станут обратимыми.
– Обратимыми? – Франц облизал губы.
– Я пока еще не отсылала Селекционерам статус-вектор U.Блофилд, – мягко проговорила Поршия, словно такая мысль только что пришла ей в голову. – У нас с тобой нет поблизости Селекционеров, поэтому я несу личную ответственность за записи жизни и кристалл памяти, которые должны быть переданы Селекционерам только по завершению нашей миссии. И я сохранила биологические образцы тканей. – Она задумчиво добавила: – Единственный загрузочный комплект ее мозгового образа в настоящий момент находится здесь, на борту этого корабля. И не найдет завершения у Селекционеров, если проявится приемлемая альтернатива. Что я с ними сделаю, вопрос еще открытый. Я здесь ограничена в персонале, ты был прав насчет сильной недоукомплектации вашей миссии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144