Он все понял: мрачная Среда с кожаным портфелем в руках между двумя боевиками, перед ними улыбается женщина. Он до сих пор не забыл яркий солнечный свет на крыше отеля «Демосфен», кислотный запах газовых печей и привкус собачьего дерьма в бризе даунтауна Самары, Алису, повернувшуюся к парапету с камерой-дроном в руках. И снова та женщина. Белокурая смерть в день дождя пуль, день, когда все переменилось.
Фрэнк уставился на нее.
– О, твою мать, ты…
– В этот раз пополнится моя свинья-копилка. – Ее улыбка стала шире, постепенно превращаясь в оскал. – Не следует ли нам прекратить пинать друг друга подобным образом, а?
– Вот же дерьмо… – Фрэнк почувствовал тошноту. Он чуял запах горячей крови Алисы, слышал рев и крики толпы, когда пули начали чмокать. – Ты была в Самаре. На Новом Порядке. Кто ты?
Он едва заметил ошеломление Среды, когда выкрикнул это в лицо женщине.
– Я U.Поршия Хойст, департаментсекретарь, дивизион четыре Департамента контроля внешнего окружения, планетарный доминион Новый Порядок. «U» – сокращение от ubermensch или ubermadchen, на ваш выбор. – Ее улыбка стала еще шире, оскал становился акульим. – На сей раз я предполагаю со злорадством посвятить вас в свои дьявольские планы, перед тем как убить. Затем, если вы верите в кино, герою со стальной челюстью надлежит прорваться сквозь стены и указать мне на ошибки моих способов экстремального убеждения. – Она презрительно фыркнула. – Правда, здесь нет героя со стальной челюстью в радиусе шестнадцати световых лет отсюда. – Намек веселья в глазах. – Нет даже того третьего лейтенанта, спрятанного вами про запас, по крайней мере на сей раз охрана разберется с ней.
Фрэнк почувствовал, как ногти впиваются в ладони; на несколько секунд его зрение посерело и распалось на пиксели. Сердце забилось, прежде чем он понял, что это след микропрограмм, которые Среда загрузила в его виртуальный имплантатный механизм, в соединении с первобытной яростью.
– Зачем вы нам это говорите? – тихо поинтересовалась Рашель.
– Да люблю я долбаную публику! – Хойст встала. – И тем не менее все случится скоро. – Улыбка угасла. – Да, позвольте объяснить вам кое-что, прежде чем убить: я не собираюсь вас убивать. Вам, может, и хотелось бы, мне – нет. Как только я переведу станцию на собственные резервные источники энергии и восстановлю поврежденные внешние коммуникации – все пассажиры и команда будут высажены на нее. Это не очень забавно, но вы сможете продержаться пару месяцев, пока до вас не доберется спасательный корабль. Даже ты, Фрэнк. – Миг улыбки. – Здесь нет лагерей перевоспитания. Получишь VIP-обслуживание.
Фрэнк оставался спокоен, но внутренне напрягся. «Твою мать, мы еще в сети!» – понял он.
Станционные каузальные каналы еще работали. Этот пакет от Германа, кем бы тот ни был, являлся преобразователем протокола – переполненный недоверием Фрэнк понял, что теперь он больше не отрезан от общения и может рассылать почту. Или даже переправить необработанную информацию прямо Эрику домой, где он сможет что-либо сделать с посмертной буферной записью. Фрэнк сложил руки вместе, будто от холода, и никто не заметил, как он вращает кольца, направляя поток информации в свой инбокс на Землю. Я сам стану видеокамерой.
* * *
Штефи повторно просматривала запись экзекуции Свенгали на зернистом монохроме, отследив ее в лабиринте системы наблюдения. Нужный файл обнаружился в буфере корабельной памяти. Вокруг жужжали системы мостика, восстанавливая программное обеспечение корабля на момент до лоботомирования его РеМастированными.
Она сердилась, когда лживые клиенты пытались их убить; злилась, когда пришлось провести долгие часы в согнутом положении во тьме замкнутого пространства, слушая шарканье мягкой обуви охранников за дверью. Но это были не те чувства. Никакого сравнения с ее нынешним ощущением. Побагровевшая от ярости Штефи едва ли смогла бы описать свое состояние.
Она проработала со Свеном долгие десять лет. Во многом они стали ближе, чем супружеская пара. Она – хорошенькое личико на виду, он – умелец на заднем плане. Идеальная смазка шестерней и катушек при работе по контракту. Он нашел ее, когда она была десятилетним панком, направляющимся для реабилитации по дороге в один конец в какую-то из отдаленных колоний, разглядел через ржавчину и грим, что прячется за тяжелым металлом, и отполировал до блеска. В юности она обожала его, до того момента, когда повзрослела настолько, чтобы разглядеть его истинную сущность. Это были не сексуальные отношения (за исключением раннего неудачного опыта), это было партнерство, основанное на необходимости, обоюдном уважении и крови. И вот теперь, когда они достигли вершины их величайшей удачи…
– Я хотела найти тебя, а ты решил пожелать себе идейного суицида, – сказала Штефи лицу, застывшему на экране. Она нахмурила брови. – Я намерена…
Намерена сделать что?
Штефи откинулась на спинку кресла, загоняя тугой желвак ярости обратно во впадины скул – прочь, пока он снова не понадобится. Когда мне остановиться? Она имела доступ к их банковским счетам, если ей это понадобится. И у нее была пара ключей, найденных в разных местах. Она побывала и в офисе в Турку, и на придорожной стоянке в Мире Эйгера, и в доме на Земле тоже – все за последние шесть месяцев. Свен провел серьезную домашнюю подготовку: прежде чем взяться за работу, он объяснил, к чему может привести успех их миссии, и рассказал о значимости ключей. На этой обочине не было контрольно-пропускного пункта, и у Штефи имелись в кармане два ключа, ключа от врат ада. Кое для чего это имело значение, не так ли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144