– Нет, у меня не было никакой гарантии. Но сроки были относительно ясны.В его речи в отличие от речи Барика не было никой нечеткости, я не ощущала в нем замешательства по поводу предмета нашего разговора.– Вы помните нас? – Гриффис выглядел потрясенным новой встречей с инвиди.Серат повернулся к нему:– Да, помню.– Вы использовали и нас, и эту станцию для своих политических целей, – возмущенно сказала Рэйчел.– Так может показаться со стороны.– Вы знали о мине?По-видимому, ей давно хотелось спросить об этом. Серат выпустил другое щупальце в направлении ее лица.– Не все вещи проявляют себя. Это было слишком удаленно.– Но почему все эти события произошли именно здесь? – задала я вопрос, который давно мучил меня. – Неужели это место какое-то особенное?– Дело не в месте. – Казалось, мой вопрос позабавил его.– Я не понимаю. Если дело не в месте, значит, во времени?– Барик говорил с вами об узлах?– Да.Взоры всех присутствующих обратились к Барику, тот стоял неподвижно.– Подозреваю, что он, как всегда, выражался недостаточно ясно, – заметил Эн Серат. – Пожалейте его, если можете. Он не мог не позволить случиться всем тем бедам, которые произошли со станцией, потому что не мог осмелиться что-либо изменить. Это помешало бы «Калипсо» прибыть в эту точку. И все же, ничего не предпринимая, он тем самым фактически настраивал вас, подготавливал к тому, что вы захотите завладеть диском и присоединиться к мятежникам, пытающимся развалить Конфедерацию.Я понимала мотивы, которыми руководствовался Эн Барик, но не испытывала к нему жалости. Мне было жаль Кевета, Квотермейна и других обитателей станции, которые погибли, потому что Эн Барик бездействовал.– Так что такое узлы? – спросил Гриффис.– Узлы – это концентрация… причин, которые оказывают заметное воздействие, – сказал Серат. – Они изменяют направление строк так сильно, что мы это отчетливо видим.– Определенные события имеют существенные последствия? – уточнил Гриффис.– Это – результат, как вы это понимаете. В действительности все происходит, конечно, не так линейно. И события в вашем понимании приводятся в движение действиями живых существ.– Такими, например, как ваше решение помогать Нгуену? – спросила я.– Или таким, как ваше решение изменить здесь баланс сил. Некоторые живые существа сами являются узлами. – Он снова коснулся моей груди. – Подобно вам.– Мне? – Мне не нравилась мысль, что я представляю собой какую-то концентрацию причин.– Я послал вам диск, хотя не знал, кто вы.Я подошла ближе к инвиди и обратилась к Барику:– Почему вы медлили? Я забрала бы диск, если бы не вы. А теперь вы потеряли свою монополию на выход в гиперпространство.Но вместо Барика мне ответил Серат:– Возможно, в этом нет ничего ужасного, хотя многие мои соплеменники думают иначе.В голосе инвиди явно слышались веселые нотки. Я застонала.– Не понимаю. Почему бы вам просто не передать нам эту проклятую технологию?– Потому что, как я уже сказал, многие мои соплеменники все еще полагают, что из-за этого произойдет что-то ужасное.По телу Барика пробежала дрожь. Так вот в чем состояла суть разногласий. Информация Геноита была правдивой. Я была рада видеть в лице Серата союзника «Девятки», но методы, которыми он действовал, вызывали у меня не меньшее беспокойство, чем когда-то методы Геноита.– Теперь это не имеет никакого значения. Диск разрушен, – сказала я.– Вы его разрушили, – заметил Серат.Это не было обвинением, он просто констатировал факт. На этот раз я ничего не ответила ему.– И теперь все вернутся к своей прежней жизни так, как будто ничего не случилось?Гнев, который слышался в голосе Рэйчел, поразил нас всех.– Мы ликвидировали угрозу тени. Вы называли ее серыми кораблями. Это было наследием торов. Было бы печально, если бы они заполучили нашу технологию.– А какая роль отводилась сэрасам во всей этой схеме? – спросила я почти столь же сердитым тоном, каким до этого говорила Рэйчел. То, как мной манипулировал Геноит, было пустяком по сравнению с игрой инвиди.– Они были непредвиденным фактором.– Они, вероятно, погибли. Держу пари, они тоже не предвидели этого.– Вы испытываете чувство сожаления?– Я испытываю чувство… что нас используют. – Я посмотрела на Рэйчел, Мердока и даже на Вича. – Мы все это чувствуем.– Мы все делаем то, что должны делать, – сказал Серат. – Один из ваших старейшин как-то сказал мне: «Наши сожаления – это то, что определяет нас».– Я сожалею о том, что мы потеряли диск, и думаю, что вам следует передать всем это изобретение. – Я постаралась сформулировать эту фразу как можно более четко.– Вам вовсе не нужно сожалеть об этом. Вы найдете ваше дезада.Опять это слово! Я вспомнила Квотермейна и подумала, что он неправильно истолковывал это понятие.– Дезада… нет никакого «особого времени», правильно? Есть только сейчас. Всегда сейчас. Этот момент.Тело Серата дрогнуло, он вдохнул полной грудью так, словно почувствовал неимоверное облегчение.– Вы подаете надежды. – Он снова медленно пошевелил Щупальцами, что, как я уже заметила, являлось у него предисловием к каждой фразе. Серат тоже по-своему мог раздражать собеседника, иначе, чем это делал Барик. – Если всякое время – вечно настоящее, то, значит, время не исправишь.– Мне кажется, все эти ваши высокопарные фразы – сплошное надувательство, – заявила Рэйчел, ринувшись мимо меня к инвиди. Остановившись перед Сератом, она взглянула на него снизу вверх. – Вы просто хотите, чтобы другие делали за вас то, что вы сами сделать боитесь. Это называется у вас невмешательством. Вы просто не желаете брать на себя ответственность за что бы то ни было!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140