Всю ночь Жан-Пьер работал на износ, подбадривая своих людей, упрекая гражданских в отставании от военных, сплачивая и поддерживая группу.
Бараки со всем внутренним оснащением соорудили за неделю до срока.
После этого он помогал мне со строительством моего собственного дома – поразительной энергии человек! По прошествии месяца я организовал праздник в честь наших успехов. И прохладным поздним вечером – после прекращения ветра – весь Сенар собрался посмотреть на факельное шествие и парад.
Громче всех приветствовали Жан-Пьера.
В те первые дни у нас оставалось мало времени на просмотр телепередач, но некоторые предприимчивые люди все равно организовали телевизионные компании, используя накопленный во время путешествия капитал, и ходили от двери к двери, пытаясь уговорить людей подключиться к каналам.
Шоу, записанные до полета, навевали скуку: во время странствия у всех было достаточно времени, чтобы пересмотреть сериалы, церемонии и серьезные программы по десять раз. Чтобы привлечь зрителей, телевизионные компании – насколько я знаю, их существовало две, «Сенарская Телекомпания» и еще одна, обанкротившаяся вскоре после начала деятельности, – так вот, чтобы заинтересовать аудиторию, СТ придумала снимать многосерийный фильм о нашем зарождающемся государстве. Что-то вроде мыльной оперы, построенной на реальных событиях. Они связались со мной через секретаря, но я отказался участвовать в шоу: для меня личная жизнь слишком ценна, чтобы позволить постоянно следить за ней, к тому же мне хватало денег. Я предложил им попробовать поговорить с Жан-Пьером; перспективным молодым человеком, популярным в народе, с небольшим собственным капиталом. Так жизнь лейтенанта стала сюжетом телепрограммы.
За неделю до выхода программы в эфир он пришел ко мне за советом. По такому случаю я попросил кинооператора выйти, потому что не люблю делать частные разговоры достоянием общественности.
– Я пришел за советом, господин президент, – сказал Жан-Пьер.
Он всегда называл меня «господин президент», начиная разговор, а я всегда поправлял его: «Зови меня Барлей, мой дорогой лейтенант».
– Что случилось, друг мой?
– Этот вопрос касается любовных отношений, – признался он.
Я засмеялся:
– Это, наверное, единственная тема на Соли, в которой я ничего не понимаю! У меня было настолько мало романов, что ребенок знает больше о таких делах.
– И все же, – настаивал он. Чистый и простой молодой человек даже покраснел от деликатности темы. – Я хочу жениться.
– Но это же замечательно, – воскликнул я, – ты довольно побыл в холостяках.
– Пятьдесят лет! – улыбнулся он.
Шутка часто повторялась среди тех, кто пережил состояние транса во время путешествия. На самом деле биологически Жан-Пьеру недавно исполнилось двадцать пять.
– Зачем же тебе нужен совет, друг? Разве не благословения ты искал у меня?
Должен заметить, что его родители умерли во сне в машинах на корабле и после приземления я заботился о Жан-Пьере как о собственном сыне.
– Понимаешь, Барлей, – заерзал офицер на стуле, – у меня несколько предложений от разных девушек. Некоторые даже не совсем приличные.
– Берегись соблазна такого рода, – предупредил я. – Особенно сейчас, когда ты продал душу телекомпании. Но шутки в сторону, слухи о твоей моральной неустойчивости могут повлиять на духовную жизнь всего общества. Тем более тебе надо жениться!
– Согласен.
– Так вот в чем проблема: две девушки из знатных сенарских семей оказывают мне знаки внимания, а я не знаю, какую из них взять в жены.
– Может, ту, что любишь? – предположил я.
– Я обеих люблю, – вздохнул он, – они восхитительны.
– Которая красивее?
– Одна светленькая, другая темная, – ответил Жан-Пьер, – но разве можно сказать, что день лучше ночи? Или что белое вино вкуснее красного?
– Вот так дилемма, мой друг, – опять засмеялся я. – Думаю, мне придется устроить эксклюзивный банкет дома и пригласить оба семейства, тогда я смогу дать тебе дельный совет.
Моему личному секретарю идея не понравилась: он считал, что прием покажется народу слишком претенциозным и даже экстравагантным жестом в период становления города. Но я его не послушал, хотя и принял одно из замечаний: пригласил журналистов освещать событие. Секретарь не понимал – при незаурядном интеллекте, он мало смыслил в психологии, – что запах, легкий аромат и смутный отблеск роскошной жизни могут приподнять человеку настроение, даже если он принимает участие в празднике виртуально, глядя в телевизор.
Банкет состоялся в одну из ночей следующей недели, на воздухе, который был абсолютно прозрачен – после окончания буйства Дьявольского Шепота.
Присутствовало девять самых богатых семей Сенара. Угощение готовил мой личный повар, хотя большое количество блюд и заставило его пригласить на помощь троих коллег из соседних домов. Военный квартет обеспечивал музыкальное оформление: играли Баха и Шуберта, что, по моему мнению, способствовало лучшему пищеварению. И конечно, пришел Жан-Пьер с парой своих друзей-офицеров.
Было много смеха, разговоров под вино – белое и красное в честь шутки Жан-Пьера, нашего маленького с ним секрета; хотя, боюсь, этот напиток мало напоминал настоящее вино – всего лишь растворенный в воде порошок. Танцы. Обе телекомпании прислали своих представителей, снаружи собралась толпа, приветствовавшая каждого из подъезжавших гостей. Все получилось достойно, прилично.
– Прямо как на Земле, – сказал мне господин Варнке.
– Вовсе нет, – парировал я, – мы определенно на Соли.
Действительно, на столах стояли чаши с окрашенной в разные цвета солью, собранной на территории Сенара.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92