Отсюда и мое удивление, когда с вершины ближайшего к дому холма я заметил у себя во дворе фаэтон Фаэтон – конный экипаж с откидным верхом.

, запряженный гнедой лошадью.
На козлах сидел молоденький артиллерист, однако мои глаза, привыкшие выискивать старшего по званию, сразу же сосредоточились на офицере. Он стоял, прислонившись спиной к экипажу. Одетый по всей форме, он, казалось, собрался позировать для портрета. Офицер в буквальном смысле слова сиял золотом с головы до ног: позолоченные пуговицы мундира, золотистый шнур на кивере Кивер – высокий головной убор с круглым дном, козырьком, подбородочным ремнем и украшениями.

. Даже медная рукоятка его шпаги была покрыта позолотой. Мне почудилось, что своим сиянием офицер затмевал солнце. Потом мелькнула безумная мысль, будто неожиданный гость является… порождением французского рожка.
Как-никак, ведь я сначала услышал звуки рожка, а теперь смотрел на этого человека. Признаюсь, вальяжность его позы несколько успокоила меня.
У меня было преимущество: офицер не знал, что я нахожусь совсем неподалеку. Дневное тепло разморило его, притупив бдительность. Он играл поводьями. Глаза его были полузакрыты, а голова раскачивалась.
Трудно сказать, сколько бы еще продолжалось его вальяжное ожидание и мое наблюдение за ним, если б не вмешательство третьей стороны. Третьей стороной была корова. Обыкновенная крупная корова, вышедшая из рощицы платанов. Корова смачно чавкала, дожевывая клевер. Заметив фаэтон, корова направилась к нему и стала ходить кругами, однако делала это с величайшим тактом. Похоже, она сообразила, что у офицера имелись серьезные причины вторгнуться в мой мир. Офицер меж тем отступил. Его рука сжала эфес меча. Похоже, он и впрямь приготовился к обороне. Назревало убийство (весь вопрос – чье?), и только это заставило меня устремиться вниз, крича на ходу:
– Ее зовут Агарь! Библейский персонаж (Бытие 16:1); египтянка, жившая в доме Авраама и родившая ему сына Измаила.


У офицера была хорошая выучка. Услышав мой голос, он не вздрогнул, а лишь неторопливо повернул голову и только потом – туловище.
– Во всяком случае, на это имя она отзывается, – продолжал я, подходя к нему. – Она появилась здесь через несколько дней после меня. Поскольку корова не сообщила, как ее зовут, я был вынужден сам дать ей имя.
Офицер натянуто улыбнулся.
– Замечательное животное, сэр, – сказал он.
– По натуре – истинная республиканка. Уходит, когда захочет, и возвращается, когда вздумается. Никто из нас не связан обязательствами.
– М-м-м. Мне думается, если бы…
– Знаю. Вы хотели сказать: если бы все женщины вели себя подобным образом.
Офицер, издали показавшийся мне молодым, был не так уж молод. На вид я дал ему лет тридцать восемь. Всего на десять лет меня младше, а до сих пор на посылках. В том, что его сюда послали, я не сомневался: поручение, данное ему, ощущалось во всем его облике.
– Сэр, вы – Огастас Лэндор? – спросил он.
– Да.
– Лейтенант Мидоуз, к вашим услугам.
– Рад с вами познакомиться, лейтенант.
Прежде чем говорить дальше, Мидоуз дважды прокашлялся.
– Сэр, меня уполномочили сообщить вам, что начальник академии полковник Тайер просит вас прибыть к нему на аудиенцию.
– И каков характер аудиенции? – осведомился я.
– Я не имею права говорить об этом, сэр.
– Понимаю. Хотя бы скажите: аудиенция имеет какое-либо отношение к моей профессии?
– Сэр, я не…
– Могу я, по крайней мере, узнать время ее начала?
– Сразу же, как только вы прибудете в расположение академии.
Должен признаться: никогда еще очарование дня не было для меня столь сильным, как в этот момент. Весь пейзаж окутывала восхитительная дымка, столь редкая для конца октября. Она скрывала прибрежную полосу. Дятел, сидевший на стволе серого клена, стучал мне: «Оставайся».
Тростью, с которой я не расставался на прогулках, я указал на дверь дома.
– Лейтенант, позвольте мне угостить вас кофе.
– Благодарю вас, сэр, но, право, не стоит.
– А как насчет кусочка поджаренного окорока?
– Благодарю, я уже завтракал. Я повернулся и шагнул к двери.
– Знаете, лейтенант, я приехал сюда из-за своего здоровья.
– Простите, сэр, я не совсем понял ваши слова.
– Доктор сказал мне: «Хотите жить дольше, перебирайтесь туда, где выше. В Гудзоновские нагорья. Уезжайте из этого чертова города». Вот что он мне тогда сказал.
– М-м-м, – снова промычал лейтенант, уставившись на меня тусклыми карими глазами.
У него был приплюснутый нос с белыми ноздрями.
– А теперь взгляните-ка на меня, – продолжал я. – Просто олицетворение здоровья.
Он кивнул.
– Здоровье – великий дар. Вы согласны со мной, лейтенант?
– Затрудняюсь сказать, – заученно ответил он. – Возможно, вы правы, сэр.
– Еще вопрос, лейтенант. Вы – выпускник академии?
– Нет, сэр.
– Тогда вы прошли нелегкий путь. Должно быть, с рядовых начинали?
– Так точно, сэр.
– Что ж, здесь наши пути схожи, лейтенант, – признался я. – Я ведь тоже не ходил в колледж. Если я не выказывал рвения к проповедничеству, какой был смысл учить меня дальше? Так думал мой отец, и не только он. Многие отцы в те годы придерживались подобного мнения. Понимаю, сэр.
Знаете, в чем разница между обычным разговором и допросом? При допросе сильной стороной является спрашивающий; при обычном разговоре – наоборот. Признаюсь: в тот момент мне не хватило сил дождаться, пока заговорит Мидоуз, поэтому я не умолк, а просто сменил тему.
– Слишком просторный экипаж для одного человека, – сказал я, ударив носком сапога по колесу фаэтона.
– Ничего другого под рукой не оказалось, сэр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24