Вы напомнили мне о том, что жизнь не кончается, если теряешь любовь. Что ее можно обрести заново.
— Да. И что? Обрели? — спросила я.
На его лице появилось грустное выражение, и я вдруг подумала, что он ведь тоже человек.
— Нет, боюсь, что нет. Слишком многое испорчено. Да и после провала в Рио...
— А что случилось в Рио?
Впервые за время разговора он улыбнулся. Это было что-то.
— Вы серьезно ничего не знаете?
— Боюсь, что нет. В тот раз, на балу у Тревелинов, я уже говорила, что не отношусь к поклонникам спорта. У меня нет альбома с вырезками из газет, посвященными вашим достижениям. В кухне у нас стоит кружка из «Макдоналдса» с Майклом Джорданом, и это, пожалуй, единственный экземпляр нашей спортивной коллекции.
— Ну и слава Богу, — сказал он.
Улыбка немного потускнела, но все же осталась на лице.
Некоторое время мы оба молчали. «Он застенчив, пожалуй, даже робок, — подумала я. — Не знает, что еще сказать, не находит темы для продолжения разговора».
«Господи, Мэгги, не начинай все сначала. Даже не думай. Тебе только этого сейчас не хватает».
— Мне пора возвращаться. Извините, но меня ждут.
— Надеюсь, с тем, кто вас ждет, ничего не случится, верно? Давайте просто немного прогуляемся, хорошо? Обещаю вести себя примерно, как и подобает отставному джентльмену.
Я замялась, не найдя что ответить.
— Мне уже пора. Видите ли...
— Не уходите. Пожалуйста. Знаете, вчера за обедом мы как раз о вас и говорили. Уинни Лоуренс, Джул и я.
— Вот как?
— Да. Они рассказали о Патрике О'Мэлли. Мне очень жаль.
— Это было ужасно.
У меня не было ни малейшего желания развивать тему.
Мы пошли по дорожке, обсаженной соснами, и я с удивлением поймала себя на том, что говорю с ним о самых неожиданных вещах: старой железнодорожной ветке Гарл-Ривер (Уилл оказался знатоком по части железных дорог); о том, насколько Уэстчестер не похож на сельскую Англию; о последнем романе Джеффри Арчера, который мы оба недавно прочли. Уилл вел себя очень корректно, точно школьник с учительницей, и я почувствовала, что ко мне возвращается прежняя застенчивость.
Уилл был очень мил и делал все, чтобы не испортить это впечатление; к тому же, что скрывать, находиться в компании такого красивого мужчины приятно любой женщине.
Взрыв смеха, аплодисменты... Я и не заметила, как мы вернулись к лужайке перед клубом, и посмотрела на часы.
— Невероятно. Мы проговорили более часа. Мне и впрямь надо идти. Сегодня моя очередь готовить. Мне очень жаль, Уилл.
— А вот я нисколько не жалею. Видите ли, сегодня я здесь в качестве почетного гостя. Прощальная вечеринка. Так что мне тоже надо идти.
Прежде чем расстаться, он на секунду взял меня за руку, осторожно притронувшись к локтю, и тут же отпустил.
— Мне это было нужно. Господи, уже и не помню, когда я с кем-нибудь так разговаривал.
— Я тоже, — вырвалось у меня. — Вот видите, мы обменялись секретами.
— Мы могли бы увидеться еще как-нибудь? Я действительно не такой жуткий тип, каким вы меня вообразили.
Я предполагала, что он задаст этот вопрос, и уже приготовила ответ.
— Боюсь, что нет. Для меня это слишком рано.
— Конечно, вы правы. Кроме того, на свете много мужчин, с которыми куда интереснее, чем с бывшим футболистом.
Мне нравилось, что он так говорит о себе, но не было ли сие умаление собственного достоинства частью ритуала обольщения? Ему, наверное, нелегко. Оставить любимое занятие в таком возрасте. Как бы я себя чувствовала, если бы мне пришлось отказаться от пения?
— На свете также много куда более молодых и красивых женщин, — заметила я.
— Мне сейчас нужно нечто более глубокое, чем молодость и красота. Кроме того, вы ведь прекрасны. Разве вам это не известно? Скажите, Мэгги?
— Извините, мне действительно пора.
Возвращаясь домой, я думала, что Уилл Шеппард оказался совсем не таким, каким представлялся мне до сих пор. В нем ощущались незаурядность и сложность натуры. Любопытно.
Глава 50
В Мэгги Брэдфорд было все, что обещали ее песни, и еще многое сверх того. Сама она, похоже, этого не понимала, и все же была очень и очень привлекательной женщиной.
Уилл убедился — только она может спасти его. Он убедил в этом себя, и теперь мечты о ней овладевали им все сильнее. Мэгги становилась наваждением. Он должен увидеть ее еще раз. Ее песни звучали везде и всегда.
Разумеется, Уилл тщательно все спланировал и начал с длинного письма, в котором просил не о встрече, а о понимании. В следующем он подробно рассказал о своей матери, которая оставила его давным-давно, а затем о самоубийстве отца. Он писал, что ее песни помогают ему расслабиться и успокоиться, и просил только об одном: чтобы она ответила, отозвалась.
Ответа не было, и Уилл, как обычно, обратил внимание на других женщин, вымещая на них свою злость и досаду. Ничего такого, что дотягивало бы до уровня Рио, но все же испугаться было от чего. Нью-йоркский оборотень.
Потом, совершенно неожиданно, Мэгги написала ему письмо. Она сказала, что первый шаг на пути к исцелению — это смириться с болью, признать ее. Тогда Уилл позвонил наконец ей и попросил о встрече. В Нью-Йорке. Не обед, всего лишь безобидный ленч.
Они встретились в час дня двенадцатого ноября в Дубовом зале отеля «Плаза». Место было выбрано с таким расчетом, чтобы не вызвать у нее ни малейших подозрений или опасений. Уилл все рассчитал. Он знал, что возьмет над ней верх. Он не мог позволить себе проиграть еще раз.
Он планировал соблазнить ее.
Победить ее.
И не сомневался, что все так и будет.
Глава 51
Прошло полтора месяца, прежде чем я снова увидела Уилла Шеппарда. Несколько раз он писал. Письма открыли даже больше, чем разговор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76