Патрик любил свою работу, те отели, которые строил; любил нас троих, Алли, Дженни и меня, и любил море, любил ходить под парусом. Единственная проблема заключалась в Питере, его первом сыне, который не оставлял попыток прибрать к рукам компанию и особенно завладеть отелем «Корнелия». Питер не раз ясно давал понять, что ненавидит и презирает меня. Мы с Патриком решили, что нам ничего не остается, как терпеть. И будь что будет.
Тот майский день останется в моей памяти навсегда. Первый весенний выход в океан, первый случай побыть вдвоем.
Мы встали рано утром, оделись и уже к пяти выпили по чашке горячего шоколада. Жившая со мной миссис Лей, наша горничная и чудесная женщина, уже воспитавшая двоих своих детей и ставшая частью нашей семьи, пожелала нам счастливого пути.
— И ни о чем не беспокойтесь, миссис Брэдфорд, здесь все будет в порядке.
Мы сели в машину и отправились в порт Вашингтон на Лонг-Айленде. Впереди у нас был целый день. Какой праздник!
В половине седьмого мы уже шли по залитому солнцем настилу знаменитого яхт-клуба «Виктория Манхэссет Бэй».
Воздух был свеж, но утро обещало приятный день. У трапа я остановилась, обняла Патрика и поцеловала.
— Я люблю тебя. Вот так.
— И я люблю тебя, Мэгги, — улыбнулся он.
Поднявшись на борт яхты, Патрик сказал, что мы поплывем «к солнцу, подальше от земли».
— На прошлой неделе здесь промчался шторм, так что досталось всем, нашей тоже, — заметил он, проводя быструю инспекцию. — Видишь, здесь еще осталась вода. Двигатель, похоже, вышел из строя. Антенна сломана. Черт! Напомни, чтобы я никогда не брался за строительство лайнера. Это будет еще один «Титаник».
* * *
«Бунтарь» покинул стоянку около четверти восьмого. Нам предстояла приятная прогулка. Как ни любила я проводить каждую свободную минуту с Алли, как ни скучала по нему с первой минуты расставания, мне требовался хотя бы небольшой отдых. И я так соскучилась по Патрику.
Над нами голубело небо, что автоматически настраивало на хорошее настроение. Патрик стоял у штурвала. На горизонте медленно двигался сорокавосьмифутовый кеч, возможно, к Карибам.
К полудню наша яхта уже спокойно скользила по синей глади навстречу вскипающим белыми шапками волнам. Нью-Йорк остался далеко позади. Отель, Питер О'Мэлли, даже Дженни и Алли были забыты. Мы и море. Я спрашивала себя, не выбрал ли Патрик этот день для того, чтобы предложить мне руку и сердце.
Внезапно на северо-западе появились дымчатые черные тучи. Шторм надвигался стремительно. Температура в течение пяти минут упала на десять градусов.
— Вот черт! — выругалась я. — Холодно.
Патрик озабоченно посмотрел на небо.
— Свяжусь с береговой охраной. Надо узнать прогноз погоды. Может быть, удастся переждать.
Он направился к кабине, но остановился, сделав лишь пару шагов.
— Проклятие. Связи нет. Придется поворачивать назад. Встань к штурвалу, Мэгги. И держи крепко.
— Да, сэр.
Пока я боролась со ставшим вдруг непослушным рулевым колесом, Патрик пытался убрать главный парус, чтобы поставить небольшой кливер. «В крайнем случае, — сказал он, — уберем и его и пойдем домой на двигателе».
А потом нас догнал шторм!
Яхту окутал густой холодный туман, и тут же полил дождь. Уже через несколько минут мы вымокли до нитки. Ветер завывал, волны перехлестывали через борт. Стихия как будто решила продемонстрировать нам свою силу и ярость.
Руки постоянно соскальзывали со штурвала, и удерживать курс становилось все труднее. Восторг схватки постепенно уходил, а за ним уже, точно готовая к броску змея, поднимал голову страх. Дело принимало нешуточный оборот.
Патрик громко выругался, потом выругался еще раз, уже по-настоящему, и побежал, скользя, к хлопавшему, как мокрая простыня на веревке, парусу.
Уже добравшись до него, он словно замер в нерешительности, и я заметила, что он подволакивает левую ногу.
Какую-то секунду Патрик стоял неподвижно, будто не зная, что делать, а потом упал на колени, как если бы кто-то ударил его сзади по голове.
— Патрик! — вскрикнула я.
Он попытался подняться, прижал руку к груди и рухнул на палубу.
Бросив штурвал, я метнулась к нему по скользким доскам. Его лицо было белее паруса, дыхание неглубокое и прерывистое. Патрик лежал на боку, и когда я перевернула его на спину, моргнул от боли. Мне вдруг стало нечем дышать.
Я постаралась укутать его шерстяными одеялами и укрыть куском брезента, а потом опустилась рядом и взяла за руку. На глаза навернулись слезы.
— Не уходи, — прошептал он. — Пожалуйста, не уходи. Дай мне посмотреть на тебя, Мэгги.
Яхту сильно качало.
— Я здесь, с тобой. И ты тоже не уходи. Все будет хорошо.
Верила ли я тому, что говорила? Отчасти да. Но страх внутри меня расползался, и мне то и дело приходилось отворачиваться, чтобы Патрик не видел моих слез.
Его лицо стало пепельно-серым. На лбу и над верхней губой выступили бисеринки пота, хотя ветер оставался холодным.
Господи, пожалуйста. Пожалуйста. Я так его люблю. Пожалуйста, не отнимай его у меня.
— На случай, если я вдруг не выберусь, — сказал Патрик. — Хочу, чтобы ты была счастлива. И сделай так, чтобы наш сын тоже был счастлив. Я знаю, ты сможешь. И пусть Дженни ни в коем случае не выходит замуж за ирландца. Обещай.
— Обещаю, — прошептала я, смахивая слезы.
Взгляд его вдруг изменился — он как будто смотрел мимо меня. Какой-то странный звук поднялся из груди, и Патрик выпустил мою руку.
Я вскрикнула.
Господи, пожалуйста, не дай ему умереть.
Слезы хлынули из глаз. Я крепко прижала его к себе и опустила голову ему на грудь. Сердце уже умолкло.
Пожалуйста, пожалуйста, не дай этому случиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76