Я вспомнил о своем разговоре с Вальтером три недели тому назад. Ему казалось, что он замечает во мне стремление к роскоши. Как могут два существа, любящие нас с одинаковой силой, судить о нас совершенно по-разному!
Не прерывая чтения, я свернул с дороги и пошел в обратную сторону от Военного клуба, где собирался завтракать. Я направился к дому полковника Эннкена.
— Это вы, Люсьен?
Мишель прибежала, услыхав мой разговор с анамитом на пороге.
— Войдите.
Я последовал за нею в гостиную. Глаза ее вопросительно смотрели на меня с тревогой, сменившейся при виде моей радости надеждою.
— Письмо пришло, правда?
— Вот оно.
— Я была в этом уверена. Видите, я рассчитала верно. Знаете, когда я заметила, что «Лотос» входит в порт, я начала дрожать, как ребенок.
— И до сих пор дрожите, Мишель.
— Вы думаете? А ведь и правда. Но вы мне ничего не говорите? Ну, как?..
Я протянул ей письмо.
— Читайте.
— Право, не могу…
— Читайте, Мишель!
По мере того как она углублялась в чтение листков, обрамленных черной каймой, ее милое нахмуренное личико разглаживалось. Потом глаза ее наполнились слезами, и она схватила меня за руки.
— Как я счастлива, Боже мой!
Я также был счастлив, клянусь… С тех пор я изведал иное счастье, но думаю, что эта минута была самой светлой во всей моей жизни.
— А полковник?
— Папа? Ах, папа никогда не бывает здесь, когда надо. Он завтракает в клубе… Пирушка старых учеников Политехникума или что-то в этом роде. Мы одни. Но это и лучше! Мы сможем сговориться, как ему сделать сюрприз, когда он вернется. Я оставляю вас завтракать.
— Но…
— Что? Хотела бы я видеть, как вы посмеете хоть в чем-нибудь отказать мне сегодня! Вы знаете, что я не буду особенно роскошествовать ради вас. Идет?
— Идет, Мишель.
На белой скатерти сверкали салатники с вкусными зелеными, красными овощами. Солнце, пронизывая графин золотистого вина, кидало круглое и трепетное топазовое пятно.
Мы неутомимо перечитывали письмо из Франции.
— Вы обратили внимание на просьбу моей матери, Мишель?
— Бедная женщина! Неужели вы могли подумать хоть минуту, что я решусь обвенчаться без нее или посмею предложить ей такое путешествие? Нет, нет, мы обвенчаемся во Франции. А кроме того, мне хочется, чтобы она со мной хорошенько познакомилась. Знаете, ведь, может быть, я не понравлюсь ей.
— Мишель, Мишель, не кривите душой! Поговорим лучше о вашем отце, — как мы скажем ему об этом.
— Папа! О, папа, я думаю, уже давно подозревает…
— И я так думаю, — заметил я с улыбкой, — да и многие в Бейруте начинают уже поговаривать об этом.
— Во всяком случае, они посвящены в это не мною.
— И не мною. Но, в конце концов, нельзя же требовать от окружающих, чтобы они были слепы. Вам никогда не делали намеков?
— Делали, — отвечала она, смеясь. — Многие из моих знакомых барышень и дам обвиняли меня в том, что я забрала вас в свои руки.
— Ну, это уж слишком!
— Можете себе представить, как я защищалась! Но они не совсем неправы. А кроме того, вы сами отчасти виноваты. Вы еще не сделали ни одного визита.
— Вот это мне нравится! Но ведь нет еще и месяца, как я вышел из госпиталя.
— Вот и я то же говорю. Но мне на это отвечают, что это не мешает вам бывать в других местах.
— У вас, Мишель?
— О, не только у нас.
— Но где же еще в таком случае?
— А вот, например, в последний четверг вы, если не ошибаюсь, провели вечер в Табари, танцуя с розовыми дамочками майора Гобсона.
— Вы, право, прекрасно осведомлены! И вы ждали целую неделю, чтобы посвятить меня в это прелестное открытие?
— Я ожидала ответа от вашей матери, — сказала она, весело смеясь. — Теперь, сударь, у меня есть права, и дело так Дальше не пойдет!.. Но шутки в сторону, Люсьен: вам надо начать немножко выходить. Не проходит и дня без того, чтобы отец не передал мне похвал, которые всюду рассыпает по вашему адресу полковник Приэр. Вы неутомимый работник! Это прекрасно, но мне вовсе не хочется, чтобы вы расхворались. Вам надо развлекаться, кое-где бывать.
— Где же я должен бывать, по-вашему?
— Уж, конечно, не в Табари. Но здесь есть очень милые люди. Послушайте, хотите доставить мне большое удовольствие?
— Я слушаю.
— В субботу я буду делать визиты. Эго приемный день адмиральши, жены ливанского губернатора. Приходите, мы встретимся как бы случайно. Это будет очень забавно.
— В субботу, Мишель, невозможно.
— Почему? Вы начинаете отказывать мне в моих просьбах?
— Завтра утром я уезжаю в автомобиле на два дня, вернусь в воскресенье. Надо выполнить маленькое поручение к алауитам.
— Ну вот, вы уже и уезжаете! Смотрите, будьте осторожны. В стороне алауитов идут стычки.
— Я буду благоразумен, не беспокойтесь.
— Надеюсь. Во всяком случае, вы пообедаете сегодня вечером здесь и будете здесь завтракать в воскресенье. Вы вернетесь к тому времени?
— Вернусь.
— Прекрасно. Во время вашего отсутствия я составлю вам список необходимых визитов. В конце сезона состоится три-четыре бала. Мне хочется, чтобы вы были на них приглашены. Я предпочитаю, чтобы вы танцевали со мной, а не с прелестными подругами майора Гобсона.
— Мишель, я и не предполагал, что вы так легкомысленны. Она взглянула на меня, сделавшись вдруг серьезной.
— Я тоже не предполагала, что могу быть такой, — заметила она. — Это от радости.
— Вспомните же, — сказал я, — то, что вы повторяли мне без конца все эти дни: «Я боюсь, Люсьен, я боюсь». Теперь-то вы вполне спокойны за нашу судьбу? Вы не отвечаете? Разве я вас огорчил этим вопросом? Отвечайте же, Мишель, иначе теперь уже вы меня огорчите.
— Правда, странно! — пробормотала она тихо. — Странно, как трудно мне поверить в свое счастье!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66