Если свести всю информацию, поступающую с фронтов четвёртой мировой войны, воедино, то для любого здравомыслящего человека предельно прояснится крайне плачевное состояние духовного здоровья нации. Следует пояснить, что под четвёртой мировой войной понимается кардинальное изменение духовных устремлений человечества на антидуховные, производимое во всех сферах человеческой деятельности легионерами демонических сил. Скрытая фаза четвёртой мировой войны пришлась на восьмидесятые годы. В начале же девяностых годов война масштабно полыхнула в своей открытой форме. С этого момента все нормы международного права были нагло отброшены рыцарями антидуховности. Эти нормы (права человека и иже с ними), как теперь стало ясно, были искусно подсунуты человечеству в качестве переходных форм международных отношений, выполнявших функцию дезориентации и деморализации потенциального противника. Под этим противником понималась, прежде всего, Россия, являющая собой последний в мире значимый бастион изначальной духовности человеческого рода.
Так вот, по сообщению «ставки главнокомандующего», основной удар легионеров наносится в данное время по сфере российского национального образования. И это понятно: духовное растление молодого поколения означает демонтаж государства лишь делом времени. Нет нужды затрачивать громадные средства и усилия на насильственное насаждение лжедуховной идеологии: нужно всего лишь немного подождать, пока вымрут или станут недееспособными старшие поколения государственных деятелей, образованные педагогами старой формации. После этого, на функционально важные государственные посты спокойно можно выдвинуть через механизм пресловутых демократических выборов заранее подготовленные методом жёсткого психофиксинга агентов влияния, которые будут послушно манипулировать серой человеческой массой в указанном легионерами направлении. К примеру, по подсказке ангажированных средств массовой информации политически индифферентной толпой на общенациональном референдуме можно провести положительное решение по вопросу о самоликвидации государства в пользу единого мирового государства. «Отвязанная» от всего на свете, кроме личных плотских удовольствий, растлённая в раннем возрасте публика с восторгом отречётся от всего национального, чтобы обрести статус «гражданина мира», влекущий за собой допуск в систему сладострастной, эйфорической жизни.
Такой непритязательный сценарий служит мотивационной установкой идеологических диверсантов, со всех сторон обхаживающих ныне российскую систему национального образования. Естественно, педагогическая традиция России, складывавшаяся веками, концептуально сопротивляется непрошеному вторжению инородного влияния. Консерватизм традиционной русской школы является надёжным предохранителем, препятствующим развитию неуправляемого хаоса в отечественной системе образования. А предпосылок к такому развитию ситуации превеликое множество. Консерватизм же консерватизму – рознь: имеет место быть конструктивный консерватизм, но также существует во всей своей силе и догматический консерватизм.
Последняя разновидность консерватизма представлена в российском образовании наиболее широко. Его исповедует большинство чиновников Министерства образования, окружных образовательных округов и руководителей учебных заведений. Чисто по человечески этих функционеров, управляющих образовательным процессом в объёме той или иной правомочности, можно не только понять, но и одобрить: человечество не знает иной формы отправления государственных функций помимо бюрократической. Поэтому должностные инструкции требуют от любого чиновника выполнения его прямых обязанностей в точном соответствии с предписаниями различных методических указаний, приказов, постановлений, законов, инструктивных писем, разъяснений и других образчиков нормативно-правового регулирования подведомственной сферы государственной деятельности. Педагогический чиновник-догматик, как правило, официально не поддерживает идущие «снизу» нововведения, поскольку, верный своему служебному долгу, он должен исполнять только инструкцию. Любая педагогическая новация имеет шанс на воплощение в образовательной среде только в случае выпуска соответствующей инструкции по этому поводу. Выпуск же такой инструкции – дело нелёгкое, нескорое и неблагодарное. Это хорошо знают чиновники от педагогики. Может это покажется кому-то парадоксальным, но, зачастую, более человечнее отказать педагогу-новатору, чем дать ему повод питать несбыточную надежду на чудесную реализацию его идей. Порой отказ официоза в реализации новаторского проекта подсказывает его авторам более короткий и менее болезненный и трудоёмкий путь осуществления их педагогических систем. Короче, догматический консерватизм твёрдо стоял и стоять будет на Инструкции, с её помощью воспроизводя себя вновь и вновь.
Конструктивный консерватизм предполагает наличие у его приверженцев определённых возможностей для практической реализации новых идей на образовательной ниве. Степень свободы консервативных конструктивистов немного выходит за рамки строгого следования инструкции. В случае, когда божественный промысел сподвигнет творческого педагога найти в образовательной системе такого конструктивиста, его проект имеет определённые шансы быть внедрённым в систему (разумеется, с выпуском соответствующей инструкции согласно консервативному канону).
Как бы то ни было, и функционерам системы образования, и педагогам-новаторам следует чётко определиться в критериях инновационных процессов педагогической деятельности, поставив во главу угла принцип:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89