Часам к шести Анюта приходила и садилась за уроки, а Женя шел прямо домой. Саша ни о чем не спрашивала, Анюта молчала. А Степу Лубенцова пороли каждый Божий день.
- Ты скажи мне, кто тебя научил! - неистовствовал дед.
- Ой-о-йой! - вопил в ответ Степа.
- Тут не без Мустафы, - сказал Леша, - голову даю на отсечение. Анюта, я никому ничего не скажу, ты мне только ответь: Мустафа?
У Ани теперь на все был один ответ: она опускала голову. И ни слова.
И вот грянула буря. Поздно вечером, когда дети уже спали, к Поливановым зашла Антонина Алексеевна.
- Сашенька, - сказала она, - я молчала до поры до времени, но я думаю, что это неразумно. Дело в том... одним словом...
- У вас что-нибудь пропало? - спросил Леша.
- Месяц назад у Семена Осиповича пропал кошелек. Там ничего особенного не было... мелочь... Рубль, кажется... Не помню... Я, признаться, решила, что он его куда-то засунул. Одним словом, не придала значения... Но неделю назад пропала десятка из ящика. Я решила, что ошиблась в счете... Но на другой день...
- Я сейчас разбужу Анюту, - сказала Саша.
- Нет, - торопливо перебил ее Леша. - Я завтра с ней сам поговорю.
- Да вы очумели? - сказала Анисья Матвеевна. - При чем тут девка? Да вы что, без глаз? Это парень, это Женька ваш орудует. Ну, зачем он тут околачивается с утра до ночи? Ну, покормить, ладно, это я понимаю. Поел и-иди подобру-поздорову. Ты скажи, Александра, зачем ты ту заразу привечаешь? Ты мне скажи, зачем? Не солнышко, всех не обогреешь, мало ли их безотцовских - что ж, всех в дом тащить: ешь, пей, воруй? Нечего девчонку будить. Я завтра этого стервеца сама изловлю и выдеру ккак сидорову козу. Смотри! Ходить перестал! То с утра до ночи здесь, а то, гляди, нет его. Знает кошка, чье мясо съела! Ах пащенок!
Она стояла простоволосая, на пергаментных желтоватых щеках выступил непривычный румянец.
- Я очень жалею, - сказала Антонина Алексеевна, - по согласитесь: что же мне делать? У нас никто не бывает, только дети. И пока Анечка ходила одна, никогда ничего такого не было.
- Да Женька, Женька это! Неужто непонятно! - закричала Анисья Матвеевна.
- Это я! - послышалось с Аниной кровати. Все обернулись. Анюта сидела, свесив с кровати босые ноги. Ситцевая ночная рубаха в голубых цветочках. Тонкая шея. Глаза глядят отчужденно. - Это я взяла деньги!
- Ты? Ты взяла? И у кого!
- Очумели вы все! - крикнула Анисья Матвеевна. - Не она это, говорят тебе, не она!
- Это я, - шепотом повторила Аня.
На другой день, выйдя из академии, Леша увидел Женю. Должно быть, он дожидался давно: окоченел в своем пальтишке на рыбьем меху; нос красный, губы синие. А заговорил - зуб на зуб не попадает.
- Алексей Константинович, это я взял деньги! - сказал он, не здороваясь. - Анюта врет, это я, честное слово!
- Какое у тебя может быть честное слово. Ну, рассуди сам. Как я могу верить человеку, который... - Леша даже остановился, посмотрел на Женю и вдруг сказал:
- Вот что, брат, у нас с тобой есть только один выход: поговорить начистоту. Выкладывай все как есть.
- Я не могу. Это тайна.
- Тогда уходи.
Леша ускорил шаг, Женя почти бежал следом. В молчании они дошли до Поливановых, Леша безжалостно шагал через три ступеньки, Женя, изнемогая, едва за ним поспевал. Они вошли. Саши еще не было. Аня лежала, уткнувшись лицом в подушку, Катя сидела рядом на низкой скамеечке - эту скамейку Митя смастерил для Анисьи Матвеевны: старуха ставила на нее ноги, когда садилась вязать.
- Анюта! - окликнул Леша. Она не шелохнулась. - Анюта! - повторил Леша. - Женя говорит, что деньги взял он!
Анюта тотчас села, отвела со лба прядь светлых волос и, не глядя на Женю, сказала:
- Не правда. Это я.
- Врет! Она врет! Честное слово, это я!
Я тебе сказал, чтоб ты оставил в покое честное слово. Катерина, уходи, мне надо с ним поговорить.
Чтоб ноги твоей... - крикнула с порога Анисья Матвеевна. Она вошла в пальто, в платке, с готовой бранью на губах.
- Анисья Матвеевна, - твердо сказал Леша, - возьмите Катерину и оставьте нас одних.
- Я уже большая! - закричала Катя. - Я большая, и я почти все знаю! Только я молчала!
- Анисья Матвеевна! - зловеще произнес Леша. Анисья Матвеевна рывком схватила Катю за руку, и дверь
За ними захлопнулась.
- Выкладывайте все как есть, одну чистую правду. Женя, ну!
Это была длинная скорбная повесть. У них во дворе есть тайное общество. Во главе стоит Мустафа. У них все есть - и таинственные условные знаки, и шифрованные письма, и билеты. Женя вытащил из-за пазухи изрядно потрепанную, сложенную вдвое картонку. На ней было написано: "Обязуюсь хранить клятву. Обещаю никогда не выдавать товарища. Мое слово - кремень. Моя рука товарищу опора".
Но дела членов общества никак не совпадали с высокими словами, написанными на скрижалях. Мустафа давал задание: или задушить кошку, или разбить стекло, да так, чтобы нипочем не узнали - кто. Стащить у отца десятку, чтоб ни одна душа не заметила, а в случае чего стоять твердо, насмерть, и молчать под угрозой любых лишений.
Валю Никольского уже застигли на месте преступления попросту, когда он лез в карман отцовского пиджака. Степа! Лубенцов тоже попался. Но Валька держится крепко, молчит упорно. А Степка... Степка не любит, когда его лупят Девочек в общество не брали. Но Женя головой ручался за Анюту, и летом, когда вернулся Леша и поразил всех мальчишек во дворе своими орденами да еще тем, что, не чинясь, играл с ними в волейбол и чижика, - для Ани сделали исключение. У нее был такой экзамен: подойти к чужой
Женщине на улице и выругаться. Анюта долго не решалась. Они с Женей часа два околачивались на улице, выбирая, к кому бы подойти. Анюта сразу отмела старушек - старых жалко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97