Но он все отрицает. А вашему заявлению дали ход. Поэтому доктора должны ее осмотреть.
– Гиллспи не пойдет на это, – сказал Парди. – Вот увидишь.
Тиббс покачал головой.
– Он бы, конечно, хотел всего этого избежать, но закона не перепрыгнешь. Вуд может получить постановление суда через своего адвоката, и тогда ничего другого не останется. – Тиббс стиснул пальцы и, не отрывая от них глаз, сделал нижеследующее заявление:
– Теперь я хочу сказать вам кое-что очень важное, но только все это должно остаться между нами. Мне больно смотреть, как ни в чем не повинного человека вроде вас подсовывают под статью.
– Меня не подсунешь! – Парди был на грани истерики. – Я же говорю вам, она моя плоть и кровь!
– Никто не спорит. – В голосе Тиббса неожиданно зазвучали властные нотки. – Но предположим, дело дойдет до суда и вы присягнете, что Сэм Вуд и есть тот самый мужчина, который ее обидел. Предположим дальше: доктор ошибается и заявляет, что он не тот, и вы оказываетесь виновным в лжесвидетельстве и заведомо ложной клятве, а это – прямой путь за решетку. Вот от чего я хотел вас предостеречь и подсказать, как этого избежать.
– Доктора не делают таких ошибок, – возразила Делорес, но в ее словах чувствовалась неуверенность.
– Иногда делают, – сказал Тиббс, – и судьи им верят. А теперь предположим, что вы подробно и точно расскажете мне, как это произошло, и тогда я попытаюсь припереть Вуда к стене. Если он признается, вам больше не о чем беспокоиться.
– Ты хочешь сказать, тогда от нас отвяжутся? – уточнил Парди.
– Совершенно верно, – подтвердил Тиббс.
Парди повернулся к дочери.
– Расскажи ему, – приказал он.
Делорес заерзала на своем стуле и судорожно попыталась изобразить оскорбленную невинность. Но, честно говоря, она была куда больше похожа на Кьюпи-Долли – куклу, которую тысячами распродают на карнавалах.
– Ну, он всегда запускал глаза в окна, когда проезжал здесь по ночам, – начала Делорес. – Мне бы рассказать па про все это, но я больно боялась, ведь Сэм – фараон и все такое. Потом как-то ночью, когда па не было дома, он подъехал, постучал в дверь и сказал, что заглянул по пути на работу. Он, мол, записывает имена девушек, которые не прочь стать королевой фестиваля. Он сказал, что я настоящая прелесть и он хочет записать меня на королеву.
Делорес остановилась и подняла глаза. Вирджил кивнул, чтобы она продолжала.
– Ну, тут он завел всякие тары-бары и даже сказал, что, хотя работает по ночам, все равно видит кучу людей и может собрать мне побольше голосов, чтобы я выиграла. В общем, если я его буду слушаться, то выиграю поездку в Нью-Йорк. Ну а потом я не слишком-то много помню. Он дал мне выпить и сказал, что он меня не обидит и, наоборот, все будет очень здорово. Он сказал, что я будущая королева и всякая бы хотела оказаться на моем месте. Он сказал, что в Нью-Йорке меня научат петь и танцевать и, может быть, даже снимут в кино. И он может так сделать, чтобы все стало правдой, только мне надо быть очень благодарной ему за это… Ну, а дальше я почти ничего не помню, помню только, что он сказал, когда уходил, чтобы я не беспокоилась, он был очень осторожен. Вот его собственные слова, он прямо так и сказал: я был осторожен.
Тиббс встал.
– Вы уверены, что это был Сэм? – спросил он. – Мне не хочется сделать какую-нибудь ошибку, которая может вам повредить.
Делорес подняла глаза, но лицо ее оставалось неподвижным, как застывшая маска.
– Это был Сэм, – сказала она.
Тиббс вышел от Парди и поехал в полицию. Тут он заказал междугородный разговор и перебросился парой слов с Готтшалком, инженером с космодрома. Затем он нанес визит Харви Оберсту, который меньше всего на свете хотел, чтобы его видели с негром, но все же помнил, что именно этот негр спас его от тюрьмы. Потом он заглянул к преподобному Амосу Уайтберну и переговорил с двумя мальчуганами, которых позвали специально для встречи со следователем. После этого он вернулся в полицию и позвонил в Атланту, в отель, где останавливался Кауфман. Закончив беседу, он обзвонил шестерых жителей Уэллса – двух негров и четырех белых, двое из которых отказались с ним разговаривать. В довершение ко всему он нанес визит доктору Хардингу. Когда, наконец, Тиббс покончил с делами, он валился с ног от усталости. Он почти не спал и совсем не знал передышки в борьбе с препятствиями, возникавшими не по его вине. Но теперь усилия Тиббса были вознаграждены. Он чувствовал себя готовым к любому разговору с Биллом Гиллспи.

Глава 12

Когда утром, после горькой и тревожной ночи, Дьюна Мантоли поднялась с постели, в ее голове созрело окончательное решение. Она приняла душ и долго стояла под его освежающим дождем. Потом подошла к зеркалу и придирчиво оглядела себя. Для нее не составляло секрета, что ее считают необычайно хорошенькой, но Дьюна прекрасно понимала: надо постоянно следить за собой, если хочешь оставаться в форме. Ну что ж, по крайней мере с этой стороны ей нечего бояться соперничества. Но сейчас она должна обратиться совсем к другим качествам, которыми ее наделила природа. Теперь все зависело от ее способности рассуждать.
Она оделась и спустилась к завтраку. Хозяева уже ждали ее.
– Мы разговаривали с Эриком, – сказала Грейс Эндикотт, как только Дьюна уселась. – И у него хорошие новости. Во-первых, ему удалось договориться с очень известным дирижером, чье имя может спасти фестиваль.
– Кто же это? – поинтересовалась Дьюна.
– Эрик не стал говорить, ему хочется сделать сюрприз, когда он вернется. Ну а вторую приятную новость ему сообщили из бюро, которое занимается продажей билетов:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57