– В основном он туранец. Его бабушка была бритунийкой, рабыней. Немедийцы взяли ее в плен, а будущий дедушка Мальгореша – вызволил. Самого его родители вырастили в Султанапуре, у моря Вилайет. Он был еще мальчишкой, когда они уехали из Ту рана и перебрались на запад, в Замору. Там до сих пор живет большая часть его семьи… в деревне севернее Йезуда. Может, нам еще доведется проезжать теми местами.
– В Замору, говоришь? – с интересом спросил Конан. – А сам ты там раньше бывал?
– Много лет назад, – ответил кезанкиец. – Мы с Мальгорешем тогда пересекли горы и посетили его родню. Только ехали мы через другой перевал, южнее. Ну и в сам Йезуд не стали соваться. Это город ненормальных, сдвинувшихся на своем боге-пауке, Зате. Человеку в здравом уме с тамошними фанатиками каши не сварить!
– Я вообще-то в вашей Пайрогии оказался проездом, – поделился с товарищем Конан. – Я в Замору путь держал. Я много разного слышал о Шадизаре и Аренджуне и о том, сколько там всяких сокровищ. А вот про Йезуд – только слухи и сплетни.
– Самые скверные из которых, уверяю тебя, совершенно правдивы, – содрогнулся Кейлаш. – Многим людям укоротило жизнь не в добрый час случившееся посещение этого города. Я надеюсь, боги проведут нас мимо Йезуда!
– Пока они ведут нас почти прямо на восток, почти не отклоняя к югу, – заметил Конан. – Скоро в Кезанкийских горах окажемся, если только прямо к югу скоро не повернем.
– Да, – отозвался Кейлаш, – моя родина отсюда недалеко. Но должен тебе сказать, Кезанкийские горы почти так же непроходимы, как здешние. Много лет я там не бывал… – Он задумался и примолк, потом неожиданно спросил: – А что ты собираешься делать в Заморе? Ты воин, а не воришка.
Конан ответил, ничуть не стыдясь:
– Воровством я за вечер могу добыть столько, сколько солдат – за целый год тяжких походов. Ты сам видел, в какую историю я влип у вас в городе. А все потому, что законы и обычаи вашей цивилизованной жизни для меня – бред сивой кобылы. То ли дело в Заморе! О законе там и не слыхивали, и жителям тамошним плевать, откуда пришел человек и что у него в прошлом. Человек на жизнь там зарабатывает мечом, а значит, безбедная жизнь мне обеспечена.
Кейлаш покачал головой:
– Даже лев погибнет, свалившись в яму со змеями. Попадешь в Замору – почаще оглядывайся через плечо, а то и моргнуть не успеешь, как всадят в спину кинжал. Ворья там хоть отбавляй, и многие норовят стащить больше чем кошелек!
– Ну, только не у киммерийца, – самоуверенно заявил Конан.
– А может, потом вернемся в Пайрогию? – предложил кезанкиец. – Нам до зарезу нужен новый капитан, и плата больше, чем тебе кажется! – Он указал на мешочек с деньгами, висевший у Конана на ремне. – Ты уже видел, как великодушен Эльдран. А что касается женщин…
– Нет, дружище, – Конан помотал головой. – В Заморе тоже, верно, бабы водятся. В вашем городе я буду себя чувствовать как в клетке. Что мне там делать? Лупить по лбу пьянчужек да орать на бестолковых стражников?.. С ними, между прочим, любой десятилетний мальчишка из наших кланов справился бы…
Кейлаш собрался горячо возразить, но потом передумал и промолчал. На самом деле его оценка городской стражи не намного превышала данную Конаном. Оставив разговор, он опустил глаза к тропе… и едва не свалился с лошади от удивления.
– Смотри!..
Конан, ехавший впереди, остановил коня и вернулся немного назад. Кейлаш указал ему на совсем свежую кучку конских яблок.
– Лошадь Ламици?.. – предположил кезанкиец. Или другого какого-нибудь путешественника, – проговорил Конан, но неуверенно.
Не сговариваясь, оба подтолкнули своих коней пятками, вынуждая пойти рысцой. Они были почти уверены, что снова взяли след евнуха. Они напрягали зрение, высматривая возможные следы на тропе, – насколько это было возможно в неверном свете луны.
Когда небо полностью прояснилось, с него глянули первые звезды…
Так они ехали еще несколько часов со всей скоростью, которую могли себе позволить. Больше им не попадалось никаких признаков того, что здесь когда-либо побывал Ламици, но они упорно стремились вперед. Наконец они все-таки решили расположиться на ночлег и немного поспать, а заодно дать отдохнуть коням. Разложив одеяла, они завернулись в них и тотчас заснули…
Между тем Ламици таился гораздо ближе, чем они отваживались предполагать.
После своего бегства из Иннасфална евнух отчаянно гнал коня. Полуослепленный вспышкой амулета Мадезуса, Ламици попросту запаниковал. Теперь еще Конан, чего доброго, пустится за ним в погоню!.. Если бы не глаза, он спрятался бы у самого входа, и глупый варвар, выскочив из таверны, как раз и напоролся бы на ядовитое жало его стилета. Но зрение слишком медленно возвращалось к нему. По-прежнему наполовину ощупью он пробрался вдоль стены, едва найдя в потемках дерево, к которому привязал свою лошадь…
К тому времени, когда он наконец отыскал коня, он чувствовал только СТРАХ – такой, какого не испытывал еще никогда! Он потерял слишком много времени; киммериец вот-вот бросится на него из темноты и разорвет, точно бешеный пес. Кое-как евнух вскарабкался в седло и, колотя пятками, с места пустил лошадь бешеным галопом. И скакал несколько часов, прежде чем осознал, что едет на восток. Зрение наконец вернулось к нему, но не смелость. К тому же он знал: если повернуть назад, он столкнется носом к носу с киммерийцем. И с друзьями, которые вполне могли киммерийца сопровождать…
Значит, следовало держать путь на восток. И надеяться, что удастся отыскать какое-нибудь укрытие и отсидеться. Если Конан вправду погнался за ним, Ламици будет просто тихо сидеть и ждать, пока тот не удалится на приличное расстояние.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90