Зато Николаич сам зашел в кабинет, оценил удар телохранителя:
– Классно. Чем ответишь?
– Трофимов, если откровенно, здесь ни при чем: он выполнял свои обязанности.
– Гуманно. Подробности чуть позже, я к начальству. Но почему он оттуда привез это? – Николаевич протянул листок.
Рапорт. Жоры Майстренко. С просьбой перевести его в другое управление. По семейным обстоятельствам. Когда успел подсунуть?
– У него что-то в семье, – подтвердил обоснованность просьбы Олег. – Жена вроде приболела, дочку оставлять не с кем.
– Так что, ходатайствовать? Замену найти трудновато.
– Наверное, надо. Дочка…
– Понял. Единственная загвоздка – он у нас завязан очень плотно на охоту иностранцев в России. А там предполагаются определенные подвижки.
– Перебросьте его дело оперативного розыска на меня. Все равно по Богдановичу наверняка придется выжидать.
Про Стайера говорил уже, не опуская головы. Сегодня тот ушел не по безалаберности, – просто не хватило чуточку удачи. А в нее в розыске верят. Так что, несмотря на прокол в Калининграде, поездка в Янтарный край, судя по вчерашнему телефонному общению с Николаичем, в целом реабилитировала группу.
Но вот про ДОР Майстренко сказать-то сказал, а сам посмотрел на собственный рапорт, извлеченный из сейфа и уже дописанный до даты. Отпуск, ему нужно усиленно пробивать отпуск. До конца лета – всего две недели! Успеть просочиться, пока будет решаться вопрос с Жорой.
Начальник взгляд поймал, сам взял со стола бумагу. Соединил два листочка, молчаливо предлагая Штурмину подсказать выход.
– Если честно, мне хотя бы пару дней, долететь до Симферополя, – понимая, что с полноценным отпуском, даже в конце лета, он уже оказывается в пролете, дал Олег начальнику возможность маневра. И прикрылся святым: – У нас там встреча одноклассников.
Это подействовало.
– Молитесь.
Подоспел Василий, разворошил одиночество, наполнив кабинетик молодостью и силой.
– Главное – все успеть сделать! – философски поднял он вверх палец.
Чего он успел за прошедшую ночь, не уточнялось, но, ясное дело, не Богдановича выслеживал. Лейтенантство счастливо уже тем, что может, не подписывая никаких рапортов, смотаться на свидание в какой-нибудь свой Симферополь. Это после майорских звезд начинаешь быть нужен начальству в любую минуту, а обязательства перед женщинами начинают вытеснять всевозможные богдановичи.
Знал бы, что накаркает, язык бы себе отрезал…
Вернулся и начальник. С порога сообщил Олегу самую радостную за последнее время новость:
– Две недели. С учетом выходных – еще плюс два дня. С учетом больничного, который я тебе сам выписываю на два дня – подлечиться и не пугать народ, – почти три недели. Это же месяц! Хватит? Время пошло.
– Я свободен? – Штурмин даже встал от неожиданности.
– Пожалуйста, если хочешь – сиди, – пожал плечами полковник. Попытался всунуть подписанный рапорт обратно себе в папку, но тут резвости Штурмина позавидовал и философ Клинышкин: документ в мгновение ока оказался у майора.
– А Майстренко? – не забыл побеспокоиться Олег и за других. Если ему подписали отпуск, значит, Жора – в пролете?
– Он сейчас на беседе у генерала. Вопросы? Нет вопросов. Крутимся дальше.
Нет, дудки: дальше пусть крутится Клинышкин, раз ему ночи не хватает.
– Василий, на все звонки мне – один ответ: умер. Оживу после первого сентября.
– Начальник насчитал больше, – проявил бдительность в арифметических подсчетах Клинышкин.
– Мне хватит, – успокоил Олег. – Не отобрали бы данное…
Набрал домашний телефон:
– Мама, я, пожалуй, вечерком заеду к тебе. Там у тебя какие-то примочки по синякам имеются.
– А что случилось?
– Абсолютно ничего. Другу потребовалось, – не стал раньше времени беспокоить.
– А то ты меня уже напугал. Помнишь, в пятом классе, когда упал с дерева…
– Мама, это вечером.
– А что тебе приготовить? Вареников хочешь?
– Хочу. Только я тебе рыбки из Калининграда привез. Поэтому поставь лучше картошки. В мундире.
– Но мне же нельзя рыбку, сынок. Я же не остановлюсь, пока все не съем.
– Помогу. До встречи.
До вечера успел переделать уйму дел. Взял в милиции почти заграничный вкладыш в паспорт – бред, а деваться некуда: «нэзалежна» ныне сестра-соседка; купил билет. Заглянул в поликлинику: там повздыхали, перемазали все побитости на лице по новой, но зато грим наложили вполне приличный. Перестирал дома скопившиеся после командировки вещи, сподобился и на помывку полов. Достал привезенные для резьбы калининградские находки, посидел над образом Татьяны Сергеевны, решил – в ладошках не лицо, а бутон розы. Перебрал домашние запасы корешков, но ничего, напоминавшего бы сломанную Жорой книгу, не смог отыскать. А директора «Янтарного сказа» ни в коем случае нельзя забыть, доверчивых людей грех обманывать.
Спохватился, когда проголодался и вспомнил про мамины вареники. Поразмышляв, решил ехать на собственном «Москвиче»: не в метро же мелькать и объяснять каждому милиционеру, кто ты есть на самом деле.
Но как же он забыл про последнее пристрастие мамы! Выдержав первый шквал охов и ахов по поводу лейкопластырей, еще раздеваясь в прихожей, Олег почувствовал, что в комнате кто-то есть. И, конечно же, все подтвердил и поставил на свои места безвинный мамин голосок:
– Наденька, это Олег приехал, вы ведь знакомы? А мне Надя как раз позвонила, – это уже сначала замершему в напряжении, а потом впялившемуся в зеркало сыну. Оказывается, совсем и не одинаково, каким ты предстаешь перед матерью и каким – перед посторонней женщиной. Пусть даже и солдатом-первогодком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59