Сразу около входа в метро стояли желтые санитарные машины, однозначно предупреждая, что власти не только не собираются разрядить ситуацию, а и готовы к жертвам. Все прибывающий и прибивающий народ клубился тут же, на пятачке, и одного взгляда по сторонам оказалось достаточно, чтобы убедиться: да, врачи сегодня могут понадобиться.
Узкий проход к Белому дому около высотного здания, где проходили все эти дни, оказался перегорожен машинами. Депутатов, которые ночевали дома, тоже не пускали в здание Верховного Совета, и они собирались на ступеньках «высотки». Люди стали подтягиваться к ним, и тогда милиция, снующая тут же, переключила светофор на постоянный зеленый свет. Машины пошли сплошным непрерывным потоком, не давая демонстрантам пройти к депутатам.
– Перекрываем дорогу, – раздалась чья-то команда.
Для толпы всегда важна команда. Дай ей клич – и она ринется даже туда, куда поодиночке никто никогда не осмелится пойти. Именно поэтому любая власть боится в первую очередь не толпы, а того, кто может в этой толпе сказать слово. Для народа это слово научились говорить депутаты, и Кремль пришел в ужас. Как же надо бояться собственного народа…
Осторожно выдавливаясь на улицу, затормозили, перекрыли движение. Тем водителям, которые недовольно засигналили, пообещали поколотить стекла, и они, сразу все поняв, начали разворачиваться. Нашлись охотники поруководить движением, и довольно умело это сделали, раскрутив в обратные стороны два упершихся в митинг встречных потока. Пропустили только «аварийку» да фургон «дальника» из Швеции, водитель которого в знак благодарности и поддержки дал длинный, приятный сигнал.
Победа! Хоть на миг, на этом участке, но – победа!
Но не для того сидели в машинах, перекрывших проходы, омоновцы и бойцы дивизии имени Дзержинского, чтобы спокойно наблюдать за происходящим. Не для того курили в «санитарках» врачи, чтобы оставаться без дела.
Вначале на пустую, освободившуюся от машин улицу со стороны зоопарка выдвинулись водометы. Красно-лобастые, с направленными на собравшихся пушками-водометами, они, однако, замерли на безопасном удалении, словно ожидая подкрепления.
Перестав слушать ораторов, Андрей пробился в сторону Садового кольца и сразу же увидел эту подмогу: улицу тремя плотными рядами перекрывали омоновцы. На этот раз их лица были закрыты масками, и это тоже указывало на верный признак того, что сегодня им официально разрешалось бить. Пытающихся подойти к ним женщин – а женщины, как успел заметить Андрей, казалось, не боялись ничего, – омоновцы отгоняли от себя дубинками, не давая приблизиться и что-либо сказать.
В скверик у «высотки» все продолжали и продолжали подъезжать грузовики и автобусы с милицией. Неужели и Мишка здесь? Если вчера в омоновской цепи действительно шел Багрянцев, то Андрей готов согласиться с тем, что он ничего не понимает в происходящем. Он перестает что-то соображать. То, что под маской прячет где-то здесь свое лицо Исполнитель – это закономерно, он уже робот, он машина. Но чтобы Мишка позволил превратить себя в убийцу, чтобы он запятнал свою офицерскую честь…
– Метро закрыли, – раздалось в толпе.
Но это, конечно же, не метро закрылось – а замкнулось кольцо окружения.
Просипев в последний раз, смолк мегафон депутатов, призывавших к сдержанности обе противостоящие стороны. Восьмой день они только и делают, что призывают не давать повода ОМОНу применить оружие. Кто бы призвал к этому же власть? А с паперти полетели вниз сбрасываемые красные флаги и транспаранты. Люди, почувствовав ловушку, заволновались, пятитысячное море заколыхалось от одного берега к другому, одинаково злобным и оскаленным. Андрея вынесло на пригорок, к парку, и сгрудившиеся там милиционеры на миг неожиданно расступились, давая возможность выскользнуть из кольца. Человек тридцать успело воспользоваться этим моментом, и среди них, затесавшись, вышел на свободу и Тарасевич: попадание в «воронок» без документов преподносило рижской охранке такой подарок, о котором та не могла и мечтать.
Теперь уже, как любопытных, вырвавшуюся группу отогнали к Садовому кольцу, за первое кольцо окружения. Там кипели свои страсти.
– Чего перекрыли-то? Нам в метро надо.
– Да, наверное, разбираются с защитничками Белого дома.
– А-а, тогда ладно, ради этого можно и потерпеть. Пойдем до «Смоленки» пешочком прогуляемся?
И два богообразных старичка, укрывшись под одним зонтом, пошли в сторону американского посольства.
– Звери вы, фашисты, – кричала на собравшихся под единственным красным флагом женщина из остановившейся ради этого крика машины.
– Фашисты бьют сейчас дубинками людей. А ты – проститутка, – мгновенно ответила ей одна из старушек.
Из-за чего конкретно у них возникла перепалка, Андрей не понял. Но то чувство озлобленности, бьющее через край у обеих из сторон, поразило даже его. И в который раз подивился близорукости и пренебрежению к собственному народу кремлевских правителей: неужели они не предвидели того, что могло произойти? Или ту часть народа, которая в силу своих убеждений не приняла развала страны и экономики, уже вычеркнули из будущего и не берут во внимание?
Два парня, отвернувшись от всех, устраивали на груди и спинах под куртками вырезанные из автомобильных покрышек круги. Почувствовав внимание Андрея, со знанием дела пояснили:
– Хорошо держат удары дубинок. Проверено.
Чуть дальше что-то рассказывал нервный, жадно затягивающийся сигаретой паренек. По первым же фразам Андрей понял, что он только что вышел из Белого дома, и протиснулся к нему поближе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82