– Конечно, тебе удачи.
– Спасибо. Все, подали поезд, бегу. Пока.
Повесив трубку, мысленно добавил: «Прощай». А чего он, собственно, хотел? Чтобы Рая, тем более в положении, обрадовалась его появлению? Слишком рядом, на глазах, из-за него сотворили страшное с Зитой, поэтому… Поэтому все нормально, он не должен никоим образом обижаться. И вообще, зря он звонил. Выпить можно и одному.
– Еще бутылочку коньяка, – попросил официанта.
Шесть тостов – насколько хватило бутылки, поднял за Зиту…

6

Насчет того, посылать Андрея на охрану богатых людишек или нет, Кот думал недолго. Андрей тоже не сомневался, что это не станет решаться неделями: у этих ребят уж если разговор зашел, то решение, считай, принято. Интересно только, кто эти «мы», которые думали о нем, предлагая новый паспорт. Выходит, нужен он кому-то. Ладно, посмотрим, куда ветер дует, чьи паруса наполняет. Майор вызвал его дня через два. В кабинете уже сидела Нина, как всегда, демонстративно отвернувшаяся и равнодушная. Ну-ну, давай, целомудренно смотришься…
– Сегодня вечером сходишь с Ниной отдохнуть, – не обращая внимания на секретаршу, сообщил Кот. – И доведешь обратно до дома.
– Есть.
Нина, словно ожидавшая услышать иной ответ, фыркнула, резко встала и вышла из кабинета.
– Не обращай внимания на ее капризы, – вернул к себе внимание начальник. – Она неплохо получает за свою работу, поэтому не позволит себе большего, чем просто на секунду взбрыкнуть. Удачного вечера.
– Я свою задачу пойму там?
– Это было бы неплохо. До встречи.
– Разрешите идти? – вытянулся Андрей.
Не надо было быть психологом, чтобы видеть, как майору нравится армейский порядок: в эти мгновения он словно возвращался в былые времена, в свою армейскую молодость. С Сергеем ясно, почему он ушел из армии, а почему Кот снял погоны, если так влюблен в нее?
Майор отрешенно, не возвращаясь из своих воспоминаний, покачал головой, и Тарасевич вышел.
Нина ждала его у окна. Точнее, она курила у окна, пуская дым в мелкий, ситечком, дождик в приоткрытой створке. На него не обернулась, но пальчик, стряхивающий пепел, замер над тонкой коричневой сигареткой.
– Мне где вас ждать? – подчеркивая, что сегодня они только деловые партнеры, спросил официально Андрей. Пальчик постучал по коричневой ножке сигареты:
– В девять часов вечера я буду проходить мимо офиса.
Посчитав деловую часть их отношений решенной, Нина, не посмотрев в его сторону, вышла.
«И что же нам уготовил товарищ Кот?» – Андрея больше занимало задание начальника охраны, чем поведение Нины. Между ними ничего не было и, даст Бог, не будет. А нравится ей глядеть волком – пусть смотрит, от него не убудет. Интересно – что вечер ожидает их впереди? Куда их пригласили? Что и кто там будет? И кто станет наблюдать за ним? Да-да, наблюдать. Было бы наивно полагать, что его оставят в покое, да еще на новом витке доверия. Помнить надо об этом, а не о поведении Нины. С ней, в конечном счете, легче. Коту же он открыл все, кроме души и своего отношения к делам, которые крутятся вокруг «Стрельца». Поэтому ни в коем случае не сорваться, не выдать себя. Словом, так: что бы ни происходило на этой вечеринке – его ничто не касается. Он только охраняет Нину, как и предписано Котом.
Она не опоздала – ровно в девять показалась на углу улицы. Убедившись, что ее заметили, пошла дальше, и Андрею пришлось догонять ее. Пристроившись радом, прошел несколько метров молча, но потом не выдержал:
– Если можно, в двух словах о сегодняшнем вечере.
Нина долго, целый квартал, ничего не отвечала, потом с затаенным сожалением и неохотой махнула рукой:
– Что говорить, сами все увидите.
Снова, как при первой встрече, от нее дохнуло безысходностью. Подтвердилась догадка, что вся эта ее показная независимость и бравада – от невозможности что-либо изменить в своей жизни. Андрей давно это распознал, но вот утвердиться в предположении мешала обида на выходки Нины. Господи, как мальчишка. На нее не обижаться надо, а попытаться понять. Может, в чем-то помочь. Или хотя бы морально поддержать…
– Сегодня я во всем буду слушаться тебя, – Андрей впервые и твердо, а не ошибившись, назвал ее на «ты». Нина это уловила, чуть склонила голову, но шаг не уменьшила.
– Я не знаю, что там будет, – продолжил Андрей, – но что бы ни было – я пойму ситуацию. Пойму как надо. А ты верь мне.
– Почему это я должна верить… вам?
– Потому что я искренен. А ты беззащитна. Одинока. Ты одна в «Стрельце», несмотря на всю массу народа.
– Я боюсь вас, – после некоторого молчания призналась, наконец, Нина. – Я все время боялась вас, и не зря. Вы заглядываете в душу, лезете в нее, бередите, хотя никто вас не просит об этом. Будьте со мной как все, прошу вас. Мне так легче.
– Ты боишься не меня, а себя, – не согласился Андрей. – Вернее, ты боишься оглянуться и посмотреть на себя моими глазами. Ты и сейчас просишь одно, а мысленно желала бы другого. Я не прав?
Никогда прежде Андрей не позволял себе обнажать вслух души других людей, хотя видел иных насквозь. Но сегодня… сегодня помощь нужна Нине. Ей надо услышать правду о себе. А потом пусть решает, как быть.
– Давайте больше не будем об этом, – попросила она почти с мольбой.
– Давайте больше не будем об этом сегодня, – уточнил Андрей, нажимая на последнее слово.
Замолчали. Андрей не мог не видеть, что разговор состоялся неприятный для его спутницы – Нина летит, не обходя луж, еще более замкнувшаяся и ощетинившаяся. Еще бы с ее-то характером увидеть себя беззащитной. Но ведь придет однажды день, минута, когда от одиночества, тоски и сознания того, что рядом нет никого настоящего и верного, захочется завыть, полезть на стену или в петлю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82