– За его смерть Илья Юрьевич тоже отвечать не будет, так что она ляжет на нашу совесть. Давайте еще раз по деталям.
– Смотри, Андрей… Мне терять нечего – пенсия обеспечена, конкуренты на должность не подпирают.
– Не надо ни на что намекать, Арнольд Константинович. Моя совесть – в моих погонах. Поэтому так: я со своей группой вхожу соседнюю камеру, вы начинаете греметь ключами в коридоре, у дверей бандитов, отвлекая их внимание.
– А взрыв… он того…
– Арнольд Константинович, ну не первый же раз, – успокоил улыбкой Андрей. – Этот взрыв – направленного действия, он разрушает только конкретный участок стены, которая же и рухнет только под себя. Заложники у нас сидят у противоположной стороны, вы со своими ключами заставите Козыря и его банду подойти к двери. В это время я взрываю заряд и врываюсь через пролом.
– А потом?
– Потом – дело техники. Не справимся руками, применим спецсредства. Главное, повязать Козыря, остальные – пешки. Главное, чтобы вы…
Договорить старшему лейтенанту не дал телефонный звонок. Андрей, разговаривавший с председателем горисполкома последним, отодвинул аппарат начальнику тюрьмы.
– Если опять Илюша, пошлю ко всем чертям, – проговорил капитан, снимая трубку. – Да, слушаю… Андрея Леонидовича? Пожалуйста.
Пшеничный подал трубку старшему лейтенанту, недоуменно пожал плечами на вопросительный взгляд Андрея.
– Старший лейтенант Тарасевич, слушаю вас.
– Здравствуй, старший лейтенант Тарасевич. Ты еще жив, падлюка? – вместо ожидаемого тонкого, извиняющегося голоса предисполкома на этот раз прогудел чей-то бас.
– Знают даже, что я здесь, – бросил трубку озлобленный Тарасевич. – Выслеживают. Значит, достал.
Звонок раздался вновь, и старший лейтенант, поколебавшись, поднял трубку.
– А ты трубку-то не бросай, гаденыш. Мы ведь не просто так звоним. Хотим, чтобы ты вместе с нами послушал некоторые вздохи и ахи – авось после этого пыл-то свой поубавишь.
В трубке щелкнуло, и пока Андрей догадался, что это включили магнитофон, послышался женский стон, а затем из него, из этого стона, плача, надрыва – голос жены:
– Пустите… Гады, сволочи… А-а, ы-ы…
– Зита! – закричал, забыв, что это магнитофонная запись, Андрей. – Зита, ты где? Что с тобой?
Послышался треск, и вновь до старшего лейтенанта дошло лишь подсознательно, что так рвут материю…
– Ну что может быть с женой командира ОМОНа, которого предупреждали вести себя скромнее? – наложился на новые стоны, крики и борьбу бас звонившего. – Правильно. Только слабенькая она у тебя оказалась, командир, только четверых и выдержала.
– Андрюша, – звала и плакала жена. – Андрюша, спаси…
– Убью, – шептал старший лейтенант, безумно глядя в одну точку. А рука помимо воли тянулась к лежавшему на столе автомату. – Всех до одного.
– Андрюша, спаси… – еле улавливался в аппарате слабый, затихающий голос.
– Вот так-то, командир. Если не хочешь, чтобы ее пустили по второму кругу, отменяй операцию и мотай со своим отрядом из тюрьмы. И побыстрее.
Грохнулась о стол трубка, разлетевшись во все стороны черными осколками. Затем взметнулся вверх стол, и, теряя со своей замызганной чернилами, изрезанной ножами поверхности бумагу, ручки, остатки телефона, полетел в угол. Единственное, что успел перехватить капитан – это автомат. Перебросив его вбежавшим на шум омоновцам, сам схватил за руки Андрея.
– Опомнись. Опомнись, тебе говорят.
– Они Зиту… Зиту… Она же в положении, беременная, – обмяк в больших капитанских руках Андрей.
– Мы сейчас поднимем всю милицию, – сразу все понял Пшеничный. – Соберем афганцев. Зита дома была?.. Не уйдут… Найдем всех.
– Товарищ капитан, – вбежал солдат-охранник, который стоял около камеры с заложниками. Ничего не понимая, оглядел разгромленный кабинет, возбужденных омоновцев. Но не забыл, зачем прибыл: – Заложники крикнули, что Сергей умер.
– Они хотят нас сломить, – тихо проговорил старший лейтенант. Освободился от рук капитана, прислонился к стене. – Они хотят подчинить нас себе. Нас, которые последними стоят у них на пути… Арнольд Константинович, значит, так: вы запускаете нас в соседнюю камеру, сами начинаете возиться у двери.
– Андрей!
– Да, только так! Только так, и никак иначе. – Старший лейтенант снял каску, вытащил из нее застрявший черный берет. Надел только его, отшвырнул каску в сторону. Протянул руку за автоматом. Подсоединил магазин. Проверил приспособленные к бронежилету нож и баллончики с газом. – Доставайте ключи, Арнольд Константинович. А за Зиту они заплатят.
Зита…
Пожалуй, единственно искренними и трогательными событиями, объединяющими людей, оставались в их время свадьбы. В одну из майских суббот прозвучал в Риге марш Мендельсона и для Андрея с Зитой – командира взвода местного ОМОНа и учительницы младших классов.
– Тебя в младшие классы направили потому, что ты сама маленькая? – хитро щурил глаза Андрей. Знал: сейчас Зита покраснеет, станет еще привлекательнее. Поймает его влюбленный взгляд, смутится еще больше и слабо отмахнется ладошкой, упрашивая – перестань.
– Не-а, – улыбнется она…
Однажды он увидел ее, читающую книгу, в вечерней электричке, задержал взгляд и – о счастье! – именно к ней перед Ригой подсели трое подвыпивших парней. Они бесцеремонно заглянули в книгу, по очереди пощупали пышные рукава сиреневого платья. Девушка попыталась встать, пересесть на другую лавку, но ей ногами перегородили дорогу. Тогда она забилась в угол и стала искать взглядом защиту среди занятых своими делами пассажиров, сама став похожей на куст сирени, замерший перед грозой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82