— Следите за своим языком, молодой человек. — И, заставив их всех вытереть руки антисептической салфеткой, изящно взялась за банку с консервами. Даже кошачий корм она умудрялась есть с таким спокойным изяществом, будто это был всего лишь какой-то гурманский изыск. Виктория вдруг вспомнила, что имеет дело не только с дочерью и внучкой дипломатов высшего уровня, но и профессиональным востоковедом. Кажется, в это нелегкое искусство входило умение с улыбкой поглощать все, что ни выставит на стол принимающая сторона, до живых червяков включительно. И тем не менее из всей их группы только Леди так заметно убавила в весе.Через минуту разговор за столом вновь вернулся в свою обычную колею. Начали с обсуждения сбора урожая и перспектив пережить зиму.Ира склевала ровно полбанки консервов и протянула остальное Михаилу. Тоскливо посмотрела на сушки и потянулась за огурцом. Который зачем-то разрезала на аккуратные дольки и лишь затем начала изящно поглощать.— ...Вчера проходила мимо Летнего сада. Там уже собирают урожай капусты. Капусты! В Летнем! Саду! И по моему собственному приказу, Господи!Виктория никогда не была в Летнем саду в пору листопада. Как-то не приходилось. И теперь не то с восхищением, не то с завистью вглядывалась в воспоминания старшей подруги. Строгие прямые аллеи. Призрачная белизна статуй. Темные стволы. Золотая, невероятно насыщенного цвета листва, парящая над ветвями, выстилающая землю, танцующая в воздухе.И проглядывающее через золото ясное осеннее небо. Синее-синее, яркое, чистое... Свободное.— Хорошо, хоть статуи убрали на зиму, — продолжала бушевать Леди. — Те, что уцелели после Ночи Страха...— Ира, уймись, — снова попытался вмешаться в поток ее возмущения Михей. — Ты уже все уши прожужжала своими причитаниями. Ну, Летний сад. Ну, капуста. Мы же не просим жертвовать двухсотлетние дубы на дрова...«Пока не просим», — отметила про себя Виктория, откусывая огурец и отдавая остатки своего «Вискаса» благодарно кивнувшему парню. Спор тянулся по накатанной дорожке. Сейчас поднимут культурный вопрос...— Не рассказывай мне о том, чем можно жертвовать, а чем нельзя! Это же наша культура, как вы не понимаете. Наше историческое наследие, наше «я», наш внутренний стержень. Отказываясь от всего этого, мы сами, своими руками отдаем себя захватчикам. Неужели вы не понимаете, что те только этого и хотят? Не просто низвести нас до животного уровня — не в обиду достойным разумным будет сказано, — а заставить нас самих опуститься до состояния голодных варваров. Которые не моются месяцами, которые едят руками, набрасываясь на любой съедобный кусок, которые спокойно отпускают шуточки, когда затапливает архивы Эрмитажа...— Культура — это, между прочим, и рок-звезды, и рэперы, и киберпанки. А не только любезный твоему сердцу Эрмитаж. Который кто-то додумался построить на месте, затапливаемом каждую осень очередным наводнением. И вообще... далась некоторым эта дурацкая культура... Предпочитаешь поголовное вымирание? А вот не выйдет. Те, кто хочет быть сытыми варварами, а не голодными поэтами, все равно варварами станут. Если не каннибалами. Прецеденты имеются. В самом что ни на есть недавнем прошлом. Организм хочет кушать, сестричка. И если ты никогда не голодала (соблюдение поста не в счет), то остальные тут совсем не виноваты.— Не передергивай. Я говорю не о пустом желудке, а о разрушении наших традиционных ценностей. С чего, напомню, начинается уничтожение самоидентичности любого народа.— Добыча пропитания для голодных детей — вот наша традиционная ценность. Традиционнее просто некуда!Виктория прикончила второй огурец и с пристальным интересом косилась на третий. Разворачивающийся рядом диспут ее уже почти не волновал. Спорщики говорили о совершенно разных вещах, используя совершенно разные термины, и сами это прекрасно понимали. Если бы от их препирательств что-то зависело, вопрос давно бы уже решили, всего лишь перебросившись парой острых взглядов. Сейчас же ребята просто добавляли себе специй в пресный обед, заодно сбрасывая сковывающее их мысли и чувства напряжение. И, быть может, невольно пытаясь возродить долгие философско-ироничные дискуссии времен ученичества.— Никто не собирается заставлять детей голодать! Пусть едят на здоровье. Только делают это вилкой и ножом, как культурные существа, наследники тысячелетней цивилизации! — Ирина сняла крышку с термоса и стала разливать горячий напиток по стаканам. В ее исполнении это простое действие казалось частью древней чайной церемонии.— А ведь они именно так и делают, — задумчиво произнесла Виктория, великодушно отказываясь от огурца в пользу оголодавшего представителя сильной половины человечества и беря в ладони горячий стаканчик с чаем. — Я как-то раньше не задумывалась... Мы с Мишкой не показательны, мы и до Вторжения фруктовую вилочку от ножа поварского не отличили бы без словаря с картинками. А вот все остальные... Заходишь в забитую столовку — а там измученная, похожая на задерганный призрак мамаша объясняет двухлетнему карапузу, как правильно держать столовые приборы. Сама, что примечательно, не слишком хорошо представляя, как это делается. И так во всем. Никогда не видела такой озверелой вежливости, такой агрессивной чистоплотности и такого отчаянного, загнанного в угол стремления быть людьми. Гордыми. На стиснутых зубах, на сломанных костях и сорванных связках — но прямо, не сгибая головы. Благородство и героизм разве что из ушей не текут, и, что тоже примечательно, совершенно искренние. Когда не превращаются волшебным образом в самую последнюю степень подлости, — вздохнула, подводя итог:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143