Гибко поднялся.
– Можете быть свободным, Рино-лан. – Тэйон сцепил руки домиком, чтобы прекратить барабанить пальцами. Рассеянно посмотрел в окно, даже сквозь стекло и плотные шторы ощущая, как изменяется давление воздуха, как наливаются угрозой небеса. – И, пожалуйста, если вы не сможете вечером вернуться домой, постарайтесь найти надежное укрытие. Прочное. Как минимум на ближайшие три дня. Мне бы очень не хотелось потерять вас или Сааж-лан из-за глупой небрежности.
Еще раз молча кивнув, таолинец удалился. Когда за ним закрылась дверь, Тэйон некоторое время смотрел на свои руки. На тонкие, очень гибкие пальцы мага. Ухоженные, холеные, как у профессионального музыканта или хирурга.
«…трагически погибла ученица второго курса Ойна ди Шрингар». И все.
А больше ничего и не требовалось. В этом городе мало найдется тупиц, которые не смогут сами додуматься до всего остального.
Генерал Андей ди Шрингар был стражем восточного предела, воином, магом и героем. Известный громкими победами, скверным нравом и фанатичной преданностью своему роду, стареющий вояка и сейчас наводил ужас одним своим именем. Один из самых могущественных людей в Лаэссэ. И едва ли не единственный в Лаэссэ, кого Тэйон по-настоящему уважал.
Маг сжал свои ухоженные пальцы в кулаки. Восточный портал открывал дорогу в Футун – мир экзотический, яркий, ядовитый, как и его обитатели. Через него следовала Цепочка проходов, ведущих к Халиссе. На протяжении многих поколений стражи восточного предела были теми, кто поддерживал порядок на этих маршрутах, кто силой и хитростью утверждал господство Лаэссэ, через них обитатели окраинных миров поддерживали связь с великим городом. Именно роду ди Шрингар когда-то принес вассальную присягу клан волка, и, сколь бы туманны ни были те давние клятвы, уважение к восточным стражам они не умаляли.
Стареющий Андей знал диковатых халиссийцев даже лучше, чем те сами знали себя. Он, в отличие от всех остальных обитателей Лаэссэ, понимал, какое преступление совершил глава соколов, когда предпочел жизнь. Какое-то время Тэйон был уверен, что ди Шрингар, воин и потомок воинов, презирает струсившего мага. Однако, как оказалось, он недооценил старика.
Между ними не было ни дружбы, ни теплоты, только молчаливое признание силы друг друга. По крайней мере так думал Тэйон, пока несколько месяцев назад не получил от генерала послание. В письме страж предела в емких, весьма желчных, но в то же время пронизанных гордостью словах описывал характер своей младшей правнучки, обнаружившей редкий в ее роду дар работы с воздухом. «Безмерно талантлива, но еще более избалованна», – было, пожалуй, самым мягким из использованных им выражений. Тэйон, до которого доходили жалобы ее учителей, счел это некоторым преуменьшением. Бесенка в юбке выгнали с первого курса Академии в связи с «поведением, несовместимым с достоинством мага». Случай беспрецедентный: чтобы оказаться исключенной, студентка с такой родословной должна было выкинуть нечто уж совсем из ряда вон.
Выкинула.
И великий генерал смиренно просил магистра Алорию взяться за это неуправляемое создание, так как он, генерал, не знает больше никого, у кого хватило бы и силы справиться с необузданным магическим даром ребенка, и твердости добиться от нее послушания. Тот факт, что страж предела доверял лишь магу, подчеркнуто игнорирующему политическую грызню в городе, читался лишь между строк, зато весьма отчетливо. Магистр Алория был польщен. Очень.
Однако уже на второй день обучения начал гадать, а не поторопился ли он с согласием…
Теперь гадать уже не приходилось.
После поражения, нанесенного Сергарром, генерал ди Шрингар держался в стороне от политических интриг, однако если и было что-то, что могло втянуть его в схватку, то только убийство Ойны. Вдруг старик решит, вдруг он хоть на мгновение подумает, что Тэйон сам организовал смерть ученицы… Или что прикрывался ею от убийц… Или что он просто недостаточно внимательно оберегал ребенка…
Когда ди Шрингар узнает, что магистр Алория втянул его внучку в свои собственные политические интриги, почтенный магистр получит врага, который ему, скорее всего, не по зубам.
Тэйон достал из ящика лист бумаги – плотной, белой, хрустящей, с вплетенным в основу стилизованным знаком ветра – его личным гербом. Взял в руки перо. Есть новости, которые исключают возможность послать безликое сообщение по магической связи. Так же, как исключают использование казенных оборотов вроде «мои соболезнования» и «невосполнимая утрата».
Почерк мага был мелкий и точно летящий. Иероглифы древнехалиссийского падали на бумагу, словно слезы. Когда-то Тэйона называли каллиграфом, «чья кисть танцует с пером столь же причудливо, как рука танцует с мечом».
«Стражу восточного предела, генералу Андею ди Шрингар.
Мой лэрд, судьба сделала меня вестником мрачных новостей. Ваша правнучка, дева Ойна ди Шрингар, погибла сегодня утром в результате политического покушения. Мне очень жаль».
Рука мага замерла над бумагой. С формальной точки зрения он не имел права обращаться к стражу предела «мой лэрд». Со старым генералом был связан вассальной клятвой царский род Халиссы (которому со своей стороны присягнули все младшие семьи), но Тэйон давным-давно утратил право считать себя сыном тотемного Дана. И тем не менее… его рука сама собой вывела знакомые слова. Любое другое обращение было в данных обстоятельствах немыслимо. Ди Шрингар поймет. Один из немногих лаэссэйцев, способных понять, что означает для вассала сообщать сюзерену подобную новость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153