Потерявшие в весе подавлены, винят себя за то, что выжили, когда их товарищи погибли. Некоторые наверняка находятся в депрессии с длинным названием – «посттравматическое нарушение жизнедеятельности, вызванное стрессом», – он посмотрел на мою футболку и брови его поползли вверх. – А генерал должен находиться и с теми и с другими.
Чуть приподняв рукав на плече, я показал бицепс.
– Я поправился на пару килограммов.
На самом деле я много времени лежал, не в силах уснуть, размышляя, почему я выжил, и занимался самобичеванием, изнуряя себя физическими упражнениями, словно казня себя. Именно поэтому мои мускулы и налились – я потолстел на пару килограммов. Но, как командир, я не собирался дискутировать об этом. Я нахмурился. Орд словно читал мои мысли.
– И как мне лучше поступить с теми, кто считает себя виновным?
– Займите их чем-нибудь. Благо нам предстоит долгое путешествие. Иначе большинство из них полностью потеряет ориентацию до того как столкнется с реальностью.
– А те, на кого это не подействует?
Орд прищурился. Потом он внимательно посмотрел на мою цветущую физиономию.
– Если генерал ищет компанию, то мы можем тренироваться вместе.
Орг с легкостью читал мысли курсантов, но в общении со мной высказывался вслух. В этот раз, как обычно, я думал слишком долго, чтобы заранее понять, куда он клонит.
Глава седьмая.
Единственный из нашего отряда, кого я не хотел напрягать был Говард Гиббл. Когда шпион в нем умер, он принялся резать и размазывать замороженных слизней , словно это техасский чили…
Прошло десять месяцев с тех пор как мы покинули орбиту Юпитера. Уди Мецгер пытался вставать, хотя не больно-то у него получалось.
Говард и я заглянули в отсек, размером с учебный класс. Хотя я-то большую часть времени стоял, прислонившись к крепкой как сталь, но неметаллической стене. В соответствии с планом, это был отсек отведенный под травмоцентр, для пострадавших во время боя, но экипаж «Эскалибура » пока могл обойтись без этого помещения. Так что теперь мы вглядывались через стекла больших резиновых масок, отфильтровывающих вонь формальдегида, точно так же как любые микробы слизней . Вокруг нас в ярком свете холодной операционной кружили облака тумана, порожденного нашим дыханием. В каждом углу отсека на голых стальных плитах лежало по мертвому слизню . Наш шпион в лабораторном халате и хирургической маске склонился над одной из тварей.
Подведя меня ближе, Говард заговорил с женщиной, которая, ловко орудуя скальпелем, препарировала слизня . Тварь была вскрыта от носа до хвоста, словно потрошеная форель.
– Как успехи с утра? – спросил Говард.
Женщина вытерла руки полотенцем, потом протянула ему свой наладонник. Я решил, что она носит контактные линзы, потому что ее зрачки были неоново-оранжевыми. К тому же их цвет соответствовал ее губной помаде. Не зря солдаты называли шпионами всех, кто работал в разведывательной службе Говарда. Он и его работа привлекали в армию неординарных людей. Армия же позволяла ему управлять ими единственно возможным образом.
– Слишком молодая особь, – заявила «оранжевая» женщина. – Если можно использовать такую терминологию по отношению к новым субчастям псевдоголовоногиого организма, который сам по-себе возможно старше динозавров. Впервые нам попалась особь прямо из инкубатора. Следы азотной кислоты на эпидермисе, – она показала на белое пятно на коже слизня . Вскрытое тело слизня напоминало ствол пурпурного цветка. Рана, протянувшаяся по зеленоватому желе, вскрыла внутренности слизня .
– А содержимое кишечника? – поинтересовался Говард.
– Аммоний. Нитраты.
– Ваша оценка метаболизма? – он протянул наладонник назад женщине.
– Очень быстрый. Нужна целая дивизия поваров, чтобы прокормить армию слизней .
Расспросив тех, кто работал за другими столами, мы узнали просто очаровательные факты о наших небесных соседях.
Мы с Говардом одновременно сняли лабораторные халаты из синтошерсти . Чтобы согреться, я стал растирать пальцы.
– Что-то интересненькое?
– Особенно молодой, если так можно его назвать. Очаровательно.
– Конечно. Аммоний. Мое любопытство не знает границ. Объясни в чем дело?
– Псевдоголовоногий питал эту новую особь удобрениями.
– Так выходит слизни – растения?
– Слизни , как вы их называете, чуждые нам существа. Для классификации жизненных форм на Земле мы используем линнеевскую систему. Но тут она бесполезна. Пытаться применить к инопланетянам нашу систему видов и типов – чепуха.
– А как там поживает «футбольный мяч» слизней ?
Оборудование слизней могло научить нас чему-то. Мы знали, что они могут, например, «тушить» наши ядерные бомбы. Именно поэтому нам пришлось послать на Ганимед пехоту, вместо того, чтобы раскрошить в пыль эту каменную глыбу, сбросив несколько миллиардов мегатонн. Говард говорил, что слизни «глушат нейтроны».
С началом нового столетия демократия, расширившись, почти уничтожила терроризм. Наконец сработала теория, гласившая, что если все граждане смогут позволить себе иметь микроавтобусы и голографические домашние кинотеатры от Sony, то они будут слишком заняты, чтобы взрывать друг друга. Но «один маньяк с неправильным чемоданом» до сих пор мог терроризировать всех рационально мыслящих людей. Если «футбольный мяч» был механизмом для глушения ядерных бомб, то мы могли бы поставить такую машинку в каждом городе, и, нейтрализовав ядерные бомбы, обесценить их до уровня кирпичей…
От моего вопроса губы Говарда скривились, словно он съел лимон.
– Изучение приборов – юрисдикция Космических сил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82