Капрал махнул рукой на дверь.
– Эй, ты там! Уондер! Слыхал, что сказали?
Я доплелся до двери, постучал и услышал капитанское «Войдите!».
– Ну, ни пуха, парень, – шепнул капрал.
Якович тоже был в парадной форме: сейчас поддаст мне коленом под зад – и на выпуск. Он ответил на мое приветствие и зашелестел бумагами. Потом оторвался от них, скомандовал «вольно», чтобы я мог говорить, но сесть не предложил.
– Мне нужно напоминать факты?
– Никак нет, сэр, я все помню! – выпалил я, решив, что нападение – лучшая защита. – Во время службы я принял запрещенный препарат. В результате на учениях произошел несчастный случай. Кур…
Перед глазами появился распластанный Вальтер. Я зажмурился и сглотнул слюну.
– Я знаю, вы с Лоренсеном дружили. Это не смягчает твой проступок.
– Так точно, сэр!
– Факты оспаривать не собираешься?
– Никак нет, сэр!
– Что можешь сказать в свое оправдание?
Я набрал в грудь побольше воздуха.
– Сэр, я много извлек из происшедшего. Я уверен, что смогу исправиться. Я готов к любому наказанию и приложу все усилия, чтобы остаться на службе.
Якович потер подбородок.
– Это почти слово в слово повторяет рекомендательное письмо инструктора Орда. Я ни на миг не допускаю, что это он тебя надрессировал, напротив, думаю, ты пришел к этому выводу самостоятельно. Что свидетельствует как в пользу сержанта Орда, так и в твою.
Я насторожился. Неужели не все еще потеряно?
Якович перелистнул страницу.
– Знаешь, на что я сейчас смотрю? На копию письма для матери курсанта Лоренсена. Первого подобного письма на моей практике.
В глазах защипало, и я заморгал.
– Курсант Уондер, мой отец служил в пехоте.
– Так точно, сэр. Сержант Орд высоко отзывался о генерале Яковиче.
– Он не раз говорил, что такими вот письмами измеряют отвагу солдат и добросовестность командиров.
Я кивнул, не зная, к чему он клонит.
– Это же письмо – мера моей вины.
– Сэр! Вина здесь кругом моя!
– Если я оставлю тебя на службе, тобой будут командовать другие офицеры.
– Сочту за честь, сэр.
– И если ты опять поддашься соблазну, кому-то придется писать новые письма.
Ой!
– Я такой грех на душу брать не хочу.
– Но, сэр…
Он поморщился.
– Послушай, Уондер, я хорошенько все взвесил, прежде чем с тобой говорить. Я не пытаюсь сломать тебе жизнь. На гражданке никому вообще дела бы не было до этих твоих таблеток. Я не собираюсь накладывать на тебя никаких взысканий – ни лишать жалованья, ни писать выговоры, я тебя просто уволю. Без всякого позора. Тебе же легче потом будет работу най…
– Сэр, единственное, что я хочу, – это остаться!
Якович молча смотрел на меня, потом развернулся на кресле. Секунды сменяли друг друга на его электронных часах. Он повернулся обратно. Взгляд его ожесточился.
– Жаль, Уондер, что я не смогу удовлетворить твоего единственного желания.
Будто со стороны я услышал собственные всхлипы. И ведь знал, что так будет, а все же надеялся, что как-нибудь, да обойдется. Как-нибудь…
Ординарец сунул голову в дверь раньше, чем постучал.
– Сэр, вас тут хотят видеть.
– Скажи им, чтобы подождали! – И мне: – Я уже говорил, что…
– Не им, сэр. Ему. И он настаивает.
Капитан встал, сжал руки в кулаки и оперся ими о стол.
– Капрал, это моя рота. Кто бы там ни был за дверью, дождется, пока не окончится слушание.

13

– Я сюда приехал не разговоры с диктофоном слушать! – прогремело сзади.
Я обернулся к огромной фигуре, заслонившей дверной проем. Судья Марч, не обращая ни малейшего внимания на жалкие попытки ординарца его остановить, шагнул в капитанскую комнату. Старик был в черном пиджаке с подвернутым рукавом и бабочке. Я присмотрелся. Нет, это не бабочка, это голубая лента, усыпанная белыми звездами. Я впервые такую видел – только читал о них в книгах. Старикан-то, оказывается, кавалер ордена Почета!
Якович наклонил голову на бок.
– Это что еще такое?
Потом вдруг вытянул шею, уставившись на синюю ленточку, выправился и отдал под козырек. Единственная польза от нашей высшей военной награды – это то, что все, вплоть до верховного главнокомандующего, отдают вам честь.
Судья ответил на приветствие.
– Мое имя Марч. Некогда полковник Марч, капитан.
Его честь еще и полковник? Никогда бы не подумал!
– Чем обязан, сэр? – поинтересовался Якович.
– Я приехал на выпуск курсанта Уондера. Без самолетов пришлось полтора дня добираться на чертовом поезде.
Мы с Яковичем воззрились на судью, как будто он мех отрастил.
– Джейсон послал мне приглашение.
– Я вас не понимаю, – сказал Якович.
– Курсант Уондер был моим, так сказать, клиентом: вот уже много лет как я ушел из войск и стал судьей. Однако, когда я позвонил узнать о выпускной церемонии, то одновременно узнал о проблемах Джейсона и о предстоящем слушании.
Орд! Это Орд ему все рассказал! Капитал Якович надулся.
– Не о предстоящем, а о состоявшемся. Дело закрыто, говорить не о чем.
– Ну, ну, капитан, полно. Мы же оба хорошо знаем, что стоит вам захотеть, и вы вернетесь к этому делу.
Якович вытаращился так, будто не верил своим ушам.
– А отчего это я захочу к нему вернуться?
– Я могу кое-что сообщить в пользу курсанта Уондера.
– Как бывший полевой офицер – и как судья – вы должны понимать, что у курсанта Уондера нет права на защиту.
– Курсант Уондер заслуживает справедливого решения. Прослужив с вашим отцом, уж это-то я знаю!
Якович застыл.
– Так вы тот самый Дикки Марч?
Судья кивнул и дотронулся до фотографии на капитанском столе. С фотографии улыбался седовласый военный, похожий на Яковича. Он стоял, поставив ногу на бампер древнего «хаммера».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72