Он вставал с места, на котором лежал, – теперь волки уже искали укрытия от ветра либо стремились на солнцепек, стараясь устроиться как можно удобнее, – и важно отходил в угол загона помочиться. Но он обзавелся и новой привычкой. Каждый вечер, встав после короткого сна перед ночной охотой, он подходил к Крису, сидевшему на наблюдательном ящике, поднимал продолговатую голову на кремовой шее и, прижавшись к нему, «рассказывал»: "М-м. Л-л. Р-р.
Ам-муум. Ууу-у".
Объяснить, на что это похоже, совершенно невозможно. Можно сколько угодно уподоблять разговор волка разговору собаки, но это не так. Волчий разговор не похож на собачий ни звучаньем, ни манерой, ни содержанием.
Волчье «высказывание» необычайно интересно и приятно. Оно продолжительно, отнюдь не монотонно и представляет собой какое-то выразительно смодулированное, хрипловато – сочное урчанье. Голос волка походил на голос Криса. Волк сердечно глядел на Криса снизу вверх светлыми, дружески-спокойными глазами.
Крис не особенно баловал его, а если и уделял ему изредка внимание, то Курок, по-видимому, принимал это как братский жест. Достаточно было, если Крис положит руку ему на спину. Но когда Крис уделял хоть капельку внимания Леди, Курок хватал его за штанину и пытался оттащить от нее.
Нам было ясно и желание волка взять с собой Криса на охоту. Уходя, он часто оглядывался на Криса через плечо.
Волки часто уходили на ночь, иногда на день или два, но ни разу больше – на четыре дня подряд. Мы теперь меньше переживали за них, хотя знали, какие опасности их подстерегают. По крайней мере мы уже не боялись, что они заблудятся. Но один раз они все-таки заставили нас серьезно поволноваться.
Дело было так. Однажды, вернувшись днем с прогулки, мы обнаружили, что Курок пришел с охоты один. Леди пропала – Леди, маленькая черная волчица, страстная, решительная и цельная натура. Отправилась ли она на розыски своих диких сородичей? Или Курка изгнали из стаи?
Уголки его рта были опущены. Он бездумно топал в барак за подачкой и обратно, вопреки своему обыкновению не проявляя нерешительности перед дверью, наполняя желудок, чтобы облегчить сердце. Усталый, он наконец улегся, но по-прежнему не мог обрести покой. Каждую минуту – две он резко вскидывал голову и угрюмо смотрел в тундру на восток.
Когда я пришла на старое излюбленное место волков, где они часто лежали вместе и где лежал теперь один Курок, он подошел ко мне с костью в зубах, положил ее, лег рядом и принялся грызть, как он делал тогда, когда Леди была с ним.
Мы соблазнили его пойти с нами на прогулку. Внизу, у озера, он поднял кусок оленьей шкуры, которым они с Леди так часто играли, и, держа его в зубах, огляделся вокруг ищущими, светлыми от солнца глазами. Заводилой в этой игре всегда была Леди, это она затевала беготню, от нее шло все веселье.
После полудня я снова вышла на волю, собираясь пригласить Курка на прогулку. В сиянии солнца по тропинке степенно шел маленький черный волчишка. Ба, да это же наша егоза Леди! Идет как ни в чем не бывало, так что я даже опешила. Она повернулась, остановилась и, глядя на меня, стала ждать, когда я подам ей наш знак отличия, затем радостно подбежала ко мне.
В этот момент показалась крупная рыжеватая голова Курка; он хотел воочию удостовериться, действительно ли все так, как он услышал (ветер дул от него к нам). Леди направилась к нему, и как вы думаете, что он тут сделал? Побежал от нее! Был ли он уязвлен тем, что она впервые в жизни пожелала расстаться с ним? Или это был вызов?
Она бросилась за ним и стала его обхаживать. «Как она мила, как умеет мучить играючи!»– пробормотал Крис. Припав грудью к снегу, обворожительно склонив набок голову, она взглянула на Курка снизу вверх, положила лапу ему на шею. Затем из этого же положения стремительно перескочила через него, вся воплощенное изящество и гибкость вплоть до кончика пушистого хвоста.
А он стоял напряженный, бил хвостом и всем своим видом выражал вызов, совсем как кобель. Уголки его губ были решительно приподняты. За весь остаток дня он ни разу не зарычал на меня: его душа «оттаяла». Он даже удивил меня одной из своих сдержанных игр: подошел ко мне, когда я сидела на наблюдательном ящике, – польщенная, я уже возомнила, что он захотел ласки, – и выхватил из кармана моей рубашки платок.
А потом, выйдя вечером на прогулку, мы вдруг обнаружили, что он исчез.
Леди подбежала к нам и немножко поскулила.
– Она прогулялась и не хочет снова выходить так скоро, – сказал Крис.
Однако Леди убежала.
– Думаешь, что видишь их насквозь, – сказал Крис, – а они возьмут и сделают как раз наоборот. Думаешь, Курок решил побыть с нами – ведь он оставил Леди и вернулся домой. Но вот Леди возвращается и хочет остаться, а он взял и ушел.
Если уж ты заговорил об этом, – сказала я, – ответь мне на такой вопрос: почему он убежал от Леди? И почему они останавливаются как вкопанные и таращатся на нас при возвращении домой?
Мне постоянно приходит в голову одна мысль, – ответил Крис. – Что известно людям о диких животных, кроме раз меров черепа? Лишь наблюдая их на свободе, здесь, в их родных местах, мы начинаем узнавать о них кое-что – их подлинную натуру.
На следующий вечер блудные дети вернулись. Крис заметил их еще издали, и мы уселись на ровном месте, приготовившись к встрече.
Волки быстро, как только могли, бежали в гору. Леди выставила уши вперед, потом прижала их к голове – взгляд, улыбка, и вот они с удвоенной скоростью мчатся к Крису.
Быстро ходят взад-вперед языки, оба норовят лизнуть Криса в лицо, оба снуют вокруг него, льнут к нему, прыгают друг через друга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110