Увидев эту фотографию на бронзовом столе, Анна набросилась на нее с криком „Красивая!“ (пишу это слово по-русски и по-английски на тот случай, если ты забыла русский) (…) Твой список подарков для моей семьи в Англии звучит очень аппетитно, и я уверен, что все они будут в восторге. Я послал Жозефине (старшая дочь Кима. – Э.Ф.) чек на 200 фунтов стерлингов, который должен покрыть стоимость всех именинных и рождественских подарков на этот год. Джон (старший сын Кима. – Э.Ф.), которому исполнился 21 год, получает, конечно, львиную долю – 50 фунтов. Вопрос: снизойдет ли он до благодарности? Ответ: нет.
Большое спасибо также за посланные книги, ставшие для меня великим благом. Это звучит несколько идиотически, принимая во внимание три-четыре тысячи томов, уже заполнивших квартиру, но все они представляют для меня особенный интерес (…)
Я должен признаться в некоторых сомнениях по поводу твоей новой прически и твоего новоприобретенного обожания «Битлз». Чем скорее ты приедешь, тем быстрее сможешь избавиться от тревожного капиталистического влияния. В любом случае, я уверен, что твой прежний вкус, как и раньше, непогрешим и, следовательно, мне нечего бояться. Пользуюсь бессмертными словами Маклина: богемная элегантность!»
«Москва, 19 октября 1964 года. Я был перегружен работой и, в дополнение к легкой простуде, переживал сильное возбуждение от выборов в Англии и здешних перемен (устранение Хрущева от власти. – Э.Ф.). Тороплюсь заверить тебя в отношении последнего, что все перемены прошли очень спокойно, и не было ни взаимных обвинений, ни сведения счетов – по крайней мере, публично. Конечно, прошло еще не так много времени, и трудно избавиться от дурных старых привычек. Но, по-моему, нет никаких причин ожидать что-либо неблагоприятное.
Я уже прочитал Вудхауза и «Шпиона, который вернулся с холода». Вудхауз, после несколько медленного старта, оказался совершенно бесподобным. Хорошо, что тебя здесь не было, а то я свел бы тебя с ума своим беспомощным хихиканьем. С другой стороны, «Шпион» меня очень разочаровал. После всего этого джеймс-бондовского идиотизма я с облегчением прочитал достаточно разумный шпионский роман, где есть некоторые хорошо продуманные куски. Но весь сюжет от начала до конца в основе своей неправдоподобен, и это неправдоподобие непрерывно колет глаза – во всяком случае, всякому, кто действительно знаком с этой работой.
Пушкинское издание выглядит совершенно роскошным и еще более полным, чем я ожидал (например, я никогда не думал, что туда входит и русский текст вместе с переводом)».
«Москва, 26 октября 1964 года. …Сегодня я встречаюсь с Мелиндой на ступеньках Большого театра, чтобы посмотреть, что творится в этом сезоне с операми, балетами и пр. Она радуется возможности изредка сбежать из дому, а я рад тому, что могу с кем-нибудь выйти в отсутствие моей любимой…».
«Москва, 29 октября 1964 года. Здешняя ситуация остается нормальной и спокойной. Было бы не совсем верным сказать, что Хрущев ушел в отставку; фактически его сместили с поста, но все было сделано вполне корректно и по правилам. Несколько беспокоит то, что до сих пор не опубликовано какое-либо заявление с разъяснением причин всех перемен. Ясно, что со стариком стало все труднее ладить и что он совершил не одну ошибку. Но было бы хорошо, если бы появилось заявление с разъяснением, в чем именно он ошибся, и, между прочим, с благодарностью за его значительные достижения – главным образом в либерализации советской жизни и в выработке и упрочении политики мирного сосуществования. Если Хрущева нужно винить за его неудачи, то нельзя забывать и о его успехах. Я не думаю, что можно оттягивать публикацию такого заявления, хотя бы из-за европейских компартий.
Нужно помнить, что коммунизм впервые восторжествовал в России и должен в течение определенного времени нести на себе специфически русский отпечаток, включая многовековую традицию правительственной секретности. Даже самая крупная революция не способна стереть эту традицию в течение одного поколения (…)
Р.S. Привези побольше шариковых ручек!»

6. СНОВА В МОСКВЕ

Президентские выборы 1964 года имели для меня особую важность не только потому, что я надеялась на победу Джонсона над Голдуотером, но еще и по той причине, что любое решение Госдепартамента по поводу моего паспорта могло последовать только после выборов. Весь этот политический цирк парализовал правительство на долгие недели и вынудил меня сидеть в Нью-Йорке.
Ким изо всех сил старался подбодрить меня регулярными письмами.
«Москва, 2 ноября. Я знаю, что твое терпение подходит к концу, как, впрочем, и мое. Все это, как ты и говоришь, очень несправедливо и совершенно бессмысленно. Я не могу себе представить, на какой выигрыш они рассчитывают, ограничив твое передвижение. Становится все яснее, что они просто ожидают окончания выборов, поскольку на данном этапе никто в нынешней администрации не может позволить себе снабдить Голдуотера лучшим материалом о предполагаемых прокоммунистических симпатиях президента!!
Я верю и надеюсь, что Джонсон отхватит свой кусок. Иногда американских избирателей можно напугать, но в момент острой необходимости они обычно поддерживают более конструктивную сторону. Сегодня и завтра буду слушать «Голос Америки»…».
Голдуотер потерпел поражение, к облегчению многих людей, включая Кима.
«Москва, 5 ноября 1964 года. Гип-гип ура американскому народу! Я доволен результатами голосования, но есть кое-что поважнее. Здесь большинство знающих людей ожидали победу Джонсона, хотя некоторые из них боялись, что Голдуотер наберет достаточно голосов, чтобы связать президенту руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24