Лишь Лал держал беглецов на плаву. Поддерживая их, он стремительно шагал, врезаясь в волны, пенившиеся у его груди. Шум позади них утих, огни потускнели и тоже исчезли.
В течение некоторого времени слышался лишь звук, производимый их быстрым продвижением вперед. Но когда Лал приостановился, чтобы передохнуть, они услышали кое-что еще: зловещий всплеск тяжелого тела, рассекающего воду, шипение и удары хвоста по поверхности.
До того как Реймон и Нари успели предупредить
Лала, тот поменял направление бега на противоположное. Полубегом, полувплавь он прокладывал себе путь сквозь тьму, не останавливаясь до тех пор, пока не достиг каменного выступа. Он быстро забросил туда Реймона и Нари, а потом залез сам: все трое спрятались там, пристально глядя на воду, плещущуюся о камни под их ногами.
Когда по прошествии нескольких минут ничего не появилось, Реймон с облегчением вздохнул и прислонился к каменной стене.
– Как ты считаешь… – начал он и вдруг остановился, потому что заметил напряжение и настороженность в позе Лала.
Затем он его увидел, это существо, прожившее здесь так долго, его темный цвет и чешуйчатую спину, сливающуюся с зыбкой поверхностью воды. Очень медленно оно скользило к ним, его длинная морда приближалась.
Реймон вскочил на ноги и отпрянул.
– Убей его! Убей его! – закричал он в ужасе. Но Лал, вместо того чтобы перейти к активным действиям, лишь закинул голову назад и издал долгий звук, высокую, тонкую ноту, которая постепенно поднималась, а затем срывалась. Песня, вот что это было, которая была чужеродной и в то же самое время странно приятной. Ритмичная и мягкая мелодия без какого-либо определенного начала и конца, она поднималась в тишине, каким-то образом сливаясь с самой ночью.
Песня подействовало на загадочное существо ошеломляюще. Зачарованное совершенной магией звука, оно открыло пасть, обнажив смертоносные ряды зубов в странном обряде демонстрации смирения. По инерции существо еще продвигалось вперед и наконец оказалось прямо напротив выступа скалы. Его широко раскрытый рот находился на расстоянии ладони от голой ноги Лала, но, будто в трансе, оно не сделало никакой попытки нападения. Мирно и спокойно оно плавало там, словно сделанное из дерева, не шевелясь, пока ритм мелодии немного не изменился. Тогда в фонтане брызг и пены оно исчезло из поля зрения.
Стирая пот со лба, Реймон откинулся назад. Сидящий рядом с ним Лал продолжал петь, не так громко, как раньше, но столь же завораживающе. Хотя ничуть не посветлело, ночь уже больше не казалась такой зловещей, как прежде. Реймон был бы рад, если бы не заметил, как Нари подсела поближе к Лалу. Она сидела наклонив к нему голову и, казалось, забыла, каким он был уродом. Как и существо, которое только что преследовало их, она, по всей видимости, была очарована его мягким голосом – она легко положила одну руку на большую рану на бедре, другую обвила вокруг его волосатого запястья. И увидев их рядом, таких довольных и спокойных, Реймон внезапно почувствовал себя выброшенным. Одиноким. Отрезанным от мира тепла и безопасности, которого он толком и не знал – или, возможно, утратил сам.
– Ты не прекратишь этот шум? – спросил он грубо.
Нари чуть повернулась.
– Тихо! Не мешай ему петь, – сказала она и приняла прежнюю позу, еще теснее прижавшись к нескладному телу Лала.
На этот раз, к своему удивлению, Реймон почувствовал острую зависть, такую сильную, что ему захотелось протиснуться между ними, насильно их разделить. Вместо этого он отполз назад, подальше от них, и разлегся один, позволив песне убаюкивать себя.
Когда он проснулся, солнце уже поднялось, и он секунду размышлял, где находится. Это было в точности как тем утром, много недель назад, когда он проснулся на болоте. В бликах утреннего света место оказалось неожиданно милым. Исчезло мерцание темных вод, ушли нескладные формы строений, нависающих как чудища в ночи. Вместо мира кошмаров он стоял перед миром света и цвета. Река, медленно текущая мимо, была почти такой же лазурно-голубой, как и небо. Полуразрушенные дома были красивы сами по себе – поверхность гибнущих стен была покрыта зеленым мхом, папоротники, экзотические цветы и вьющиеся виноградные лозы вылезали из каждой щели и трещины. Среди лоз он мог разглядеть бриллиантовые кольца водяных змей, их гладкие головы грелись на солнышке. На более низких выступах наслаждались теплом крокодилоподобные существа, их чешуйчатые тела были окрашены в зелено-золотой цвет.
– Разве не чудесно? – спросила его Нари.
Как и накануне, она сидела, прижавшись к Лалу, ее свежее юное лицо было оживленным от возбуждения. И снова Реймон почувствовал зависть к этому страхолюдному сводному брату, которого до того он лишь жалел.
– Да, – нерешительно заговорил, – это действительно выглядит…
Но Лал, знаком призывая к тишине, указал направо, где до сих пор еще были видны Солнечные ворота. Их уже опустили, и ужасные шипы смотрели на беглецов, отрезая их от Тереу.
– Должны… жить… здесь… – сказал Лал.
Реймон согласился. Но пока они находились близко к воротам, на них легко могли напасть. Поэтому надо было быстро решить, какой дорогой идти дальше: речная магистраль разделялась на пять разных направлений. Даже с того места, где они сидели, Реймон мог видеть, как некоторые из этих пяти проходов, в свою очередь, вскоре разбегались в стороны.
Это и был тот лабиринт, о котором говорила Зана: сбивающая с толку сеть затопленных улиц, уводящая странника по бесконечным кругам. Реймон с тоской смотрел на эти входы в лабиринт и случайно его взгляд упал на здание, стоящее напротив Солнечных ворот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50