Холмс сорвал накладные усы и бакенбарды, которые придавали ему сходство с полковником Харденом.
- Вы имеете все основания сердиться, Ватсон, но клянусь, что когда я запретил вам входить сюда, я не собирался оставаться в этой комнате, а хотел лишь подождать гостей снаружи. Но, поразмыслив, я решил, что они могут догадаться о ловушке и поэтому стал усердно трудиться над своей внешностью. Теперь Дрю будет думать, что он не только ограбил Хардена, но и ранил, а может быть, и убил его.
В это время управляющий вернулся с моим саквояжем, я его взял, а управляющего поскорее отослал.
- Позвольте мне осмотреть ваши раны.
- Но они, как я уже сказал, минимальны. Я предусмотрительно защитил спину двумя деревянными пластинами и прикрепил их пластырем. Ну а кровавое пятно - это театральный прием. Я никогда не путешествую без некоторых маленьких приспособлений. - Он опять перевернулся на живот. - Наверное, самое тяжелое ранение - это противная ссадина от пластины из красного дерева.
Осмотр подтвердил его слова, и вскоре я обработал ссадину. Он сел на кровать и взял в руки халат Хардена.
- Боюсь, - заметил он, - что я совсем испортил халат полковника.
- Думаю, - ответил я, - что, когда мы снова встретимся с нашим клиентом, вам придется объяснить ему гораздо более важные вещи, чем испорченный халат.
Холмс откровенно расхохотался:
- Когда мы опять встретимся с полковником, ему придется подумать о гораздо более серьезных вещах.
Холмс не вполне успокоил меня, но так или иначе мне пришлось вернуться к себе, чтобы лечь в постель и наконец выспаться. Несмотря на ночные тревоги, Холмс поднялся рано утром, и, когда я спустился к завтраку, он уже беседовал с управляющим. Все утро он был в хорошем расположении духа и с любезным видом распорядился, чтобы наши чемоданы и снаряжение полковника Хардена отвезли на станцию для отправки в Лондон.
Почти всю дорогу до столицы мой друг пространно рассуждал относительно самых разных и явно не связанных между собой предметов, что всегда было признаком определенного прогресса в его расследовании. Я же, напротив, все больше мрачнел по мере приближения к Лондону в связи с предстоящим объяснением с полковником Харденом.
На Пэддингтонском вокзале мы наняли кеб до пригорода - там люди Скотленд-Ярда охраняли дом, в котором расположилось семейство Харденов. Полицейский в штатском встретил нас у порога и, узнав моего друга, сказал:
- Входите, сэр, полковник Харден ждет вас с тех пор, как просмотрел сегодняшние газеты.
Я был заинтригован этими словами, но Холмс только улыбнулся. Полицейский провел нас в кабинет, где за большим письменным столом с сигарой во рту сидел полковник. Жестом он указал нам на стулья, и, когда мы уселись, он вынул изо рта сигару и тяжелым взглядом посмотрел на Холмса.
- С моим сыном все в порядке, - сказал он, подчеркивая каждое слово. - И я собираюсь довести до вашего сведения, мистер Холмс, некоторые общепринятые истины. Мне не нравится, когда из меня делают мартышку, даже если кто-то считает, что это в моих интересах.
На лице Холмса не дрогнул ни один мускул.
- Тогда, полковник, я могу лишь весьма скромно заметить, что действовал, побуждаемый лучшими мотивами. Прошу простить за огорчение, которое я вам причинил, и готов выслушать от вас, если угодно, любые нотации, или, как вы сказали, «общепринятые истины».
Ответ не соответствовал характеру моего друга, и я сразу заподозрил, что он говорит иронически, но лицо его хранило безмятежное спокойствие.
Харден снова закурил сигару и что-то проворчал, но уже несколько умиротворенно.
- Если я правильно понимаю, вы договорились с моей женой разыграть эту шутку с телеграммой в том случае, если обстановка станет опасной? - спросил он.
- Вы не должны винить за это миссис Харден, - ответил Холмс. - Мне было очень трудно убедить ее сделать это, ведь мою просьбу вы бы не выполнили, а опасность была очень велика.
- Верно, - проворчал Харден. - Но почему опасность так возросла, когда мы возвратились в гостиницу, почему так не было в Гластонбери, где мы работали на виду у всех и легко могли служить мишенью?
- Правильно, - ответил Холмс. - На развалинах легко можно было устроить нападение, но нас было шестеро сильных, способных постоять за себя мужчин, и некоторые из них были вооружены. Именно поэтому они и воздержались от нападения. Кроме того, не забывайте, что для Дрю было важно, чтобы вы закончили свои эксперименты, к тому же в гостинице можно было напасть на вас одного и в темноте. И он прямо-таки должен был совершить это в прошлую ночь.
- Это меня не испугало бы, я ведь говорил вам, мистер Холмс, как я вооружен.
- Да, знаю, - ответил Холмс. - Именно это и утвердило меня в мысли удалить вас со сцены. Я не мог допустить, чтобы вы ввязались в схватку с бандитами Дрю.
- Я бы выиграл эту схватку, - запальчиво возразил полковник. - Я меткий стрелок, и немало янки погибли от моей руки, а после войны я настрелял достаточно дичи, чтобы постоянно поддерживать себя в хорошей форме.
- Не сомневаюсь, полковник, - ответил Холмс. - Вот это и было самое трудное. Дрю, как и все негодяи, ужасный трус и, как правило, не подвергает себя риску. Вы могли бы уложить на месте дюжину его головорезов, а Дрю все равно висел бы у вас на хвосте. А кроме того, было необходимо убедить Дрю, что его план удался.
- Удался! - медленно произнес полковник. - Какого черта?..
Но Холмс перебил его, взяв газету, лежавшую на его столе:
- Могу я узнать, что вас здесь заинтересовало?
- Мне принес ее один из полицейских: «Экстренная почта сообщает, что американский миллионер Джон Винсент Харден серьезно ранен во время таинственного инцидента в гостинице прошлой ночью и находится в Экзетерской больнице».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52