В фойе корпуса Гастингс взошел первым – Пуаро недолюбливал непознанные явления, особенно в темное время суток, и потому не спешил. Осмотревшись, капитан подошел к двустворчатой двери гостиной 3-го номера, открыл да и застыл на пороге чуть ли не с поднятой ногой.
– Что там, Гастингс? Почему вы застыли, как изваяние? – зашептал сзади Пуаро. Лицо его тревожно желтело в свету маломощной лампы.
– Посмотрите сами, – сипом ответил капитан, сглотнув слюну. – Он… он прибил ее к столешнице… И кот ее ест.
Пуаро осторожно ступая, поднялся, по совету серых клеток включил верхний свет, посмотрел, став на цыпочки, через плечо Гастингса.
Пятую жертву Джек Потрошитель распял плотницкими гвоздями. Она, лишенная одежды, изрисованная разноцветными фломастерами, лежала с распростертыми крестом руками в густеющем красном месиве, пролившемся на стол из разверстого туловища. Месиво это, в момент казни стекавшее на пол тяжелыми тяжами, застыло кровавыми сосульками. Лицо несчастной прикрывала алая шляпка.
Замахнувшись на черного кота, самозабвенно лизавшего кровь – тот опрометью вылетел из гостиной, заставив Пуаро отшатнуться, – Гастингс шагнул к столу, поднял шляпку. На него посмотрела цифра «0», жирно выведенная черным фломастером на лбу жертвы, а потом уже – пустые глазницы. Сами глаза, отчаянно голубые, аккуратно вынутые, лежали у правого плеча бедняжки. Артуру, захотелось вставить их на место, он даже потянулся к ним, но голос Пуаро его остановил:
– Не надо ничего трогать, Гастингс, умоляю, – зашептал он. – Вы знаете, чья эта кукла?
– Это кукла Люсьен, нашей Красной шапочки.
– А почему на лбу у нее «ноль» не «единица»?! – на лбу Пуаро выступала испарина – на втором этаже «Дома с Приведениями» было душно.
– Видимо, «единицу» вы с вами прохлопали, – прошептал в ответ Гастингс.
– Прохлопали?
– Да. Боюсь, спустившись вниз, мы увидим эту цифру. В худшем случае – на лбу выпотрошенной мадам Пелльтан. В лучшем – на ее лобке, несомненно, способном лишить самообладания, любого мужчину.
– Исключено, Гастингс. Поднимаясь по лестнице, я расслышал, как мадам Пелльтан прокричала дочери из своей спальни: – Спокойной ночи, доченька. – А та ответила из своей комнатки: – Спокойной ночи, маменька.
– Я ничего не слышал…
– Вы в это время, совершенно отключившись, пялились на куклу. Мы спустимся к ним, но после того, как закончим здесь. Нам следует найти банку из-под этой ужасной краски – на ней должны были остаться отпечатки пальцев, и письмо. Я уверен, Потрошитель нам его оставил.
– Мне кажется, это не краска, Эркюль, – лизнул капитан указательный палец, предварительно коснувшись им густого озерца, заполнявшего выпотрошенный торс куклы, – это нечто съедобное животного происхождения… И это кажется мне вкусным.
– Нечто вкусное животного происхождения? – недоуменно посмотрел Пуаро.
– Да уж поверьте. Это кровь… – сглотнул Гастингс слюну. – Я чую… Кровь, которую принесли сюда в ведре. Вон оно, в углу.
В дальнем углу комнаты в луже затвердевшей красной жидкости действительно стояло ведро.
– Кровь? – брезгуя, калькировал Пуаро действия Гастингса, то есть лизнул палец, смоченный кровью. – Да, вероятно, вы правы… Если бы это была краска, мы бы почувствовали ее химический запах.
– Глубокомысленное замечание, мой друг.
– Вполне в моем духе, вполне в моем духе, – шепот Пуаро сбился в сип.
– Может быть, вы еще скажете, чья это кровь? – засипел в ответ Гастингс.
– А что тут думать? Это кровь Катэра…
– Кровь Катэра?! – воскликнул Гастингс, забыв о необходимости соблюдать тишину.
Тут стол, перевалившись с ноги на ногу, скрипнул. Пуаро вздрогнул, схватил Гастингса за локоть. Гастингс прижался плечом к его плечу.
– Она пошевелилась?! – очувствовавшись, пошутил Пуаро.
– Кукла?
– Да.
– Нет, это стол «живой». Я же вам рассказывал. Кстати, не хотите взглянуть на висельника? Я думаю, он все еще висит.
– Нет, не хочу. Я мало интересуюсь призраками, вы это хорошо знаете.
– Но вы же тысячу раз говорили, что нельзя пренебрегать фактами?
– Говорил. А сейчас добавлю, что сыщик должен пренебрегать призрачными фактами, то есть фактически не существующими фактами. О чем мы с вами говорили?
– Вы предположили, что во чрево куклы была залита кровь Катэра.
– Да, я так думаю. Вы заметили, в хижине ее было немного?
– Заметил, – кивнул капитан. – И еще я заметил, что картина, которая упала вчера, висит на месте.
– Это известное полотно Карла Блехена. Называется «Железопрокатный завод близ Нейштадт-Эберсвальде», – посмотрев на картину, поделился знаниями Пуаро.
– «Железопрокатный завод»? Теперь понятно, почему она упала с таким грохотом, – чувство юмора покидало Гастингса гораздо реже мужества.
– Давайте попробуем утрясти все факты, – обратился Пуаро к нему. Лицо его светилось одобрительной улыбкой: юмор он ценил.
– Трясите… – ответил капитан.
– Итак, позапрошлой ночью едва не убили мадмуазель Генриетту. Спас ее, желая или не желая, профессор, прятавшийся на веранде. В профессора выстрелил кто-то третий, выстрелил сзади. Катэра убили прошлой ночью. Прошлой ночью вы, Гастингс, дежурили здесь. До девяти утра. С двух часов дня мы попеременно следили за корпусом и ничего особенного не видели. Из этого следует, что Потрошитель мог надругаться над бедной куклой лишь с девяти утра до двух дня. А мадам Пелльтан с дочерью – с десяти утра. Именно в это время они вернулись в «Дом с Приведениями» с завтрака, и до шести вечера, так как в шесть тридцать мы уже были здесь. Да, с десяти утра до шести вечера. Ибо на обед они не пошли, видимо, обойдясь жареной в сухарях печенкой, умопомрачительный запах которой, думаю, был слышен и в Париже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132