В очередной раз, не идентифицировав на ней ни единого трупа, решил вести себя как обычно. То есть, фыркая, умыться, почистить зубы, плюя на неоднократные призывы профессора чистить зубы после еды, а не сна, сделать упражнения, предписанные врачом по физической реабилитации, одеться в лучший костюм – серый, в полоску, из отличной английской шерсти – сходить на процедуры и завтрак.
Одевшись, Мегре постоял у окна. Вертолет сиротливой стрекозой сидел на отчаянно зеленевшей посадочной площадке. Сразу за ней начиналось кладбище, уходившее, казалось, к самому горизонту.
– И кому только пришло в голову устраивать посадочную площадку рядом с погостом?.. – подумал комиссар, скользя взглядом по череде могильных холмиков, пришпиленных к земле крестами. – Тому, кто не боится смерти?
Подойдя к двери, он вспомнил визит Карин Жарис и не сразу ее открыл.
11. Иосиф Каналь!
С самого первого дня сотрапезником Мегре, конечно же, стал Люка. Как только комиссар сосредоточенно принялся за суп с фрикадельками – он всегда ел суп по утрам, – тот промямлил:
– Плохие новости, комиссар.
– В самом деле? – глянул Мегре по возможности беззаботно.
– Да. Убийца Делу найден. И арестован.
– Похоже, нас опередили, – дивизионный комиссар, не сумев изобразить ни хорошего настроения, ни, хотя бы, равнодушия, отодвинул тарелку в сторону. Да так резко, что суп маленьким цунами пролился на скатерть.
– Нет, не опередили… – с трудом оторвал глаза Люка от кусочка телятины, выпрыгнувшего вместе с толикой супа.
Мегре посмотрел вопросительно.
– Вы, как мне кажется, подозревали другое лицо. – Сказав это, Люка, осужденный профессором на пожизненное вегетарианство, вяло принялся за овсянку с зеленым изюмом.
– И кто же этот бедняга? Я имею в виду, кого они назначили преступником?
– Месье Бертрана из 316-ой, – посмотрел Люка в свою записную книжку. – Следователь Лурье, которому поручено это дело, провел предварительное расследование и выяснил, что под этим именем скрывался хорошо известный вам Иосиф Марк Каналь…
– Иосиф Марк Каналь или Каналетто, бывший портной и серийный убийца?! – воскликнул Мегре, вспомнив человека не раз от него ускользавшего, в последний раз с распоротым животом.
– Да. Я слышал это своими собственными ушами. Стоя за Персефоной… – чуть покраснел потомственный аристократ.
– Каналь, бывший портной и серийный убийца, небрачный сын А., профессора восточных философий, ставшего первой жертвы серии, – проговорил Мегре разочаровано. – Не может быть…
Комиссар огорчился чрезвычайно. Котлета а ля Рабле, за которую он принялся, застонала от яростных движений его ножа. По крайней мере, Люке показалось, что застонала.
Месье Бертрана, попавшего в санаторий после геморрагического инсульта (по словам Аннет Маркофф) и сидевшего за дальним столом, но прямо перед глазами, комиссар видел трижды в день, да несколько раз сталкивался с ним в большой гостиной и зимнем саду. И каждый раз его память рефлекторно напрягалась. Да, напрягалась, но не настолько, чтобы узнать в этом довольно невзрачном и необщительном человеке известного преступника, фотография которого уже как десять лет красовалась на соответствующих стендах всех полицейских участков Франции, всех ее департаментов и заморских территорий.
«Да, размяк я в санатории… – укорил себя Мегре, но тут же простил: – Впрочем, инсульт и время, пусть ненамного, но изменили его лицо».
– Во всяком случае, – продолжал Люка, – судья Данцигер счел возможным доложить министру об успехе.
– А что месье Бертран? Признался? – спросил комиссар уже спокойно – котлета была, как всегда, отменной и, главное, лучше по вкусу, чем такая же неделю назад.
– Признался. И добавил в эпилоге, что самая во… Гм, самая дурно пахнущая марсельская тюрьма предпочтительнее этой разящей формалином дыры. Дыры, в которой иные врачи изощреннее завзятых садистов.
– Думаю, в тюрьму он не вернется… – покачал головой Мегре.
– В психушку определят? – аристократ Люка позволял себе простонародные слова и выражения, чтобы, как он сам говорил, вконец не заделаться снобом.
– Я в этом не сомневаюсь, – улыбнулся комиссар, вспомнив всамделишного инспектора Люку. При Мегре инспектора. А ныне полноправного комиссара Люку, сидевшего сейчас в его кабинете на набережной Орфевр, сидевшего на его месте и курившего трубку, со слезами у него выпрошенную при расставании. Как они не похожи!
Мегре знал, что месье Бертран – притча во языцех и первейший любимец эльсинорских сплетников – слывет в санатории чемпионом по количеству назначенных ему таблеток, инъекций и процедур, в том числе, ежедневных кишечных душей. Это чемпионство бывшему портному во многом обеспечили своеобразные привычки. После ливней, например, он в совершенном забытьи часами давил каблуком дождевых червей, выползавших на парковые дорожки из затопленных своих нор, а вечера коротал, сшивая заново костюмы и прочую верхнюю одежду (не всегда личную, но украдкой заимствованную), собственноручно распоротую перед тем до последней нитки. Но самым важным из того, что комиссар знал об Иосифе Марке Канале, скрывавшимся под именем месье Бертрана, было то, что он непричастен. Непричастен к смерти Мартена Делу.
Закончив с котлетами, Мегре попросил принести ему кофе. Лиз-Мари, явившаяся с дымящейся чашечкой, сказала, что профессор Перен настоятельно просит господина Мегре как можно скорее посетить его кабинет.
12. Крошка Рейчел
Мегре решил вести себя сообразно своему положению. Лечащий врач попросил его явиться на прием?
Отчего нет? Пожалуйста!
Войдя в кабинет, он не увидел ни судьи Данцигера, ни следователя, имени которого никак не мог запомнить, хотя Люка называл его только что в столовой, ни даже серийного убийцу Иосифа Каналя, скрывавшегося под именем пациента Жана Бертрана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132