Но место это слишком обширно, метра два площадью, причем, как вы могли заметить, у меня рамка проявляла наибольшую активность в начале этого интервала, а у Вольдемара Владимировича – в конце. В связи с этим предлагаю провести дополнительные исследования с тем, чтобы, во-первых, подтвердить полученные результаты, а во-вторых, более точно установить место заложения нашей сбоечной выработки, и, в-третьих, что наиболее существенно, установить ее направление. Если присутствующие согласны с вышеизложенным, предлагаю перейти к поискам металлического предмета-приемника электромагнитных волн, предмета не легкого и не тяжелого, так как легкий...
Меня понесло, я говорил еще минут пятнадцать, пока полковник, окончательно сбитый с толку моими "научными изречениями", не предложил использовать его пистолет в качестве индикатора потустороннего пустопорожнего пространства. И работа закипела: сначала Полковник ходил с пистолетом, потом я (обойму из "индикатора" или точнее, датчика, Баклажан предусмотрительно вынул).
Когда напряжение достигло апофеоза, я решил, что пора идти на абордаж. И что вы думаете? Я вырубил Иннокентия Александровича, который раскрыв рот, смотрел, как Полковник преодолевает "аномалию" в позе ласточки, весьма чувствительной к естественным электромагнитным полям, то есть скачет на одной ноге с разведенными в стороны руками? Нет, его я не вырубил, я вырубил практически беззащитного Полковника и то лишь после того, как Али-Бабай, стрелой вырвавшись из кромешной темноты штрека, набросился на Баклажана.
Короче, лавры победителя достались не мне, шаг за шагом двигавшемуся к ним в течение полутора часов, они достались подземному арабу. Но я особо не расстроился, ведь, в конечном счете, власть в пятой штольне вновь перешла ко мне. Не желая упустить ее в будущем, я приказал Али-Бабаю немедленно связать пленников. Он, согласно покивав, отдал мне "Гюрзу" полковника и ушел за веревками.
– Неплохо вы нас обманули... – сказал мне Полковник усталым голосом, как только стихли шаги подземного араба. – Значит, нам отсюда никак не выбраться?
– Поживем, увидим. Может быть, Всевышний спасет нас... Он тоже иногда дурака валяет.
– Знаешь, ты знаешь, как отсюда выбраться! Думать просто не хочешь... – начала канючить Синичкина, наблюдая, как Полковник, вооружившись щепкой, очерчивает "аномалию".
– А ты помоги мне думать, – сказал я, красноречиво вперившись взглядом в шею девушки, беленькую даже в лучах моего садящегося фонаря.
Синичкина, посмотрев волчицей, уселась на камень, валявшийся у стены.
– Ну и зря дуешься! – проговорил я, примостившись рядом. – Выберемся мы отсюда, уверен. Не знаю, как, но выберемся. Понимаешь, я чувствую, что надо просто успокоиться, все принять, и тогда все решиться само собой. Нет у меня ощущения безвыходности, совсем нет. Знаешь, я чувствую, что в этом подземелье есть где-то маленькая такая кнопочка. Стоит ее найти и нажать, и все мы моментально очутимся на поверхности.
– Паясничаешь, вместо того, чтобы думать... – пробурчала Анастасия, тем не мене взглянув на меня с надеждой.
– Амплуа у меня такое. Истериками делу не поможешь... Слышишь, Али-Бабай идет? Интересно, чем он нас будет потчевать вечером...
Подземный араб пришел с кувалдой и самодельными кандалами на две персоны.
– Знакомые штучки, – хохотнул я, рассматривая их (много лет назад мне с друзьями пришлось несколько дней походить в точно таких на золотом руднике Уч-Кадо).
Подземный араб, не ответив, принялся заковывать пленников. Делал он это не спеша и с удовольствием. Закончив, подошел ко мне и сказал, что Кучкин находится на продовольственном складе и он, Али-Бабай, предлагает его немедленно изловить и также заковать в кандалы.
– Я сам им займусь, – ответил я. – А Веретенников где?
– Много крови видел, а тела нет, – пожал плечами невозмутимый комендант пятой штольни.
И погнал Баклажана с Полковником в подземную КПЗ.

11. Гарем, как санчасть и судилище. – На Востоке так положено. – В Намангане яблочки зреют ароматные. – Сегодня жизнь моя решается... – И улыбнулась так, что сердце мое затрепетало.

С Кучкиным, и в самом деле пребывавшем на продовольственном складе, мы договорились довольно быстро. Отдав мне свой пистолет, он сунул подмышку бутылку вина и удалился в логово Али-Бабая валяться на коврах и пьянствовать. С ним ушла Синичкина, в пику мне ушла, я понял это по ее мстительному взгляду.
Как только мы остались с арабом одни, вошла одна из его жен. Вошла и что-то же зашептала супругу на ухо. Араб вспыхнул; недослушав, схватил серебряную лампу и бросился вон.
Я побежал за ним. Через пять минут мы подбежали к гарему, устроенному в одной из сухих буровых камер. Войти в него подземный араб мне не позволил – потребовал, чтобы я подождал у резных деревянных дверей. Через минуту после того, как они закрылись за ним, я услышал многоголосый женский визг, длившийся довольно долго, затем из двери выскочил бледный и по пояс голый Веретенников с перевязанным плечом (на бинтах кровавая метка с орех размером). Увидев Валерия, я обомлел; придя в себя, обнял, стараясь не касаться раненного плеча.
– Погоди ты, сейчас такое будет, – отстранил он меня. – Смотри, старшая жена идет.
Я обернулся и увидел высокую женщину в парандже и чадре, выходящую из двери. Она шла прямо; обойдя нас плавным движением, пошла вдоль штрека, уверенно пошла, хотя ни фонаря, ни лампы у нее не было. За женщиной, также обойдя нас без слов, устремился Али-Бабай со своей серебряной "летучей мышью" в руке.
– Пошли за ними, – ткнул меня локтем в бок Валерий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123