«Все это переживания последних дней, – подумал я, в конце концов. – Подсознание пытается успокоить меня, старается превратить происходящее в фарс...
Однако, как все явственно виделось. До последней клеточки ощущал себя маньяком... Хотя какой из меня маньяк-мучитель? Я за всю свою жизнь никого не убивал. Только две руки сломал, ну, еще по физиономии десятку личностей от души надавал. Не нравиться мне в человеческом теле ковыряться... Куда лучше спокойного уравновешенного самодовольного мещанина взять за жабры, встряхнуть как следует, встряхнуть и выпустить наружу его жиденькую духовную материю. Чтобы почувствовал, что живет. Что не рыба он безмолвная, а существо высокоорганизованное, существо, предназначенное чувствовать не как рыба, а как человек, божественное создание... И думать, как человек...
Пивка, что ли попить? Да билет до дома надо брать... Нет, до Валентиновки. Пройдусь пешочком – погодка отличная».
Валентиновка – это следующая станция после нашей. Если считать от Москвы. От нее до нашего дома минут пятнадцать небыстрым шагом. Последняя треть пути проходит по уютной, железнодорожной лесополосе, по которой я частенько гуляю с Наташей. Сначала катал на коляске, сказки рассказывая, а теперь все больше на шее вожу.
Доехав до Валентиновки без проблем и неожиданных сновидений, я пошел к дому, и только подойдя к нему, понял, что мне просто необходимо взять бутылочку вина на вечер. Чтобы много не думать. О своем сумасшедшем сне, о Вериной природе, о том, что при увольнении сказать товарищам по институту и вообще о своей непутевой жизни.
И пошел по лесополосе до станции. И метров через десять увидел впереди в кустах крепкого молодого парня с закругленными ушами, очень напоминавшими кувшинки малинового цвета. И всем телом почувствовал, что он ждет меня. И попятился назад. А парень оглянулся волком, наткнулся на мои глаза и остолбенел. Ровно на секунду. Этой секунды мне хватило, чтобы дать деру. Петлями, не оглядываясь.
И парень промахнулся. Трижды промахнулся. Вот что значит неопытный киллер. Опытному все равно, с какой стороны на него жертва выйдет, и секунды одной на раздумье ему не требуется. А этот не ждал меня со стороны Валентиновки и потому озадачился. И остался с носом. На сегодняшний день.
Я вбежал в свой двор, постоял у куста сирени, приводя дыхание и мысли в порядок. На это ушла минута. Поправил растрепавшиеся волосы и пошел в дом, сожалея о не купленной бутылке вина.
– Там что, стреляли в посадках? – взволнованно спросила Светлана Анатольевна.
– Да нет, это пацаны хлопушками балуются, – ответил я, взяв дочь на руки и принявшись с удовольствием рассматривать ее симпатичное и волевое личико.
– А что так поздно приехал?
– Заснул в электричке и до Фрязева доехал.
– Опять пили на работе!?
– Нет, не пили. Просто вчера поздно лег. Да и весь день медкомиссию проходил, затормозился, в очередях дремля. На работе каждый божий день нервотрепка, а в поликлинике – одни пенсионеры. Тишь, как на кладбище, не с кем было язык ради бодрости почесать...
Теща-пенсионерка обиделась, засобиралась домой.
А я не знал, что делать. А вдруг этот парень охотиться не только за мной? Я ведь не смогу проводить Светлану Анатольевну. Не оставлять же Наташу одну дома? Вот дела... Куда не кинь, везде клин...
К моему счастью за Светланой Анатольевной заехал Юрий Борисович. Проводив их, я разогрел ужин и устроился с тарелкой борща перед телевизором.
– Ну, давай, рассказывай, – сказала Наташа, расположившись напротив.
– Что рассказывать? – удивился я, с трудом отрываясь от невеселых мыслей о парне, поджидавшем меня в лесочке... И о не купленной бутылочке вина.
– Сказку, – удивленно посмотрела на меня дочь. – Ты ведь вчера обещал!
– Да?
– Обещал, обещал!
– Ну, ладно... Какую-нибудь особенную рассказать или можно на вольную тему?
– Про черепаху Леру! – придумала Наташа, краешком глаза увидев лежащую на полу надувную черепаху Лерку с бубенчиком внутри.
– Ну, ладно, – вздохнул я и начал перебирать в голове все, что знал о черепахах. Получился набор слов. Жара, Солнце, Пустыня, Саксаул, Черепашьи яйца, Морские черепахи, Сухопутные черепахи.
«Негусто», – подумал я и, доев борщ, начал рассказывать:
– В пустыне Каракумы было жарко и черепаха Лера по прозвищу Дуреха решила отлежаться в развалинах старого глинобитного города. Город развалился давно, наверное, тысячу лет назад и от его домов остались одни лишь глиняные холмики. Но Лера знала, что в одном из них, со стороны высохшего от постоянных ветров саксаула, есть лисья нора, в которой всегда прохладно. Конечно, если бы хозяйка норы была дома или где-то поблизости, черепахе Лере и в голову бы не пришло идти к ней в гости. Но лиса Киса, съев в округе всех мышей и прочую мелкую живность, ушла из старого города куда-то на восток, к людям, вокруг которых всегда много всяческой еды в приятно пахнущих мусорных баках...
На этом месте сказки я как-то неожиданно раздвоился: одна моя половина продолжила рассказывать о приключениях сухопутной черепахи, есть гречку с мясной подливой, поправлять прическу дочери и посматривать на часы, ожидая Веру с работы, а другая задумалась о текущей жизни.
«Этот парень, вне всякого сомнения, дожидался именно меня. Узнал ведь сразу... – думала вторая моя половина. – Я его в глаза не видел, а это значит, что меня ему показывали. Либо показывали фотографии. Хотя по фотографиям меня не узнаешь, я таким страшным на них получаюсь. Значит, показывали живьем... Кто?
...Страшный вопрос... Страшный тем, что на него есть только один ответ... И ответ этот:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104