Но – ждешь, должна быть руда, должна! И каждый раз, не дождавшись, пока вентиляторы высосут пыль и газ, бежишь в забой сразу же после отпалки. Перебираешься через навалы отброшенной взрывом породы, бросаешься к забою, задохнувшись в разрывающем грудь кашле, – пусто! Но через день или два, в четыре часа утра, стучат проходчики в дверь твоего кубрика и говорят, усмехаясь: “Беги, давай! Там все блестит от стенки до стенки!”
И вот, опять я стою на промплощадке... Но уже не старшим геологом партии, а в качестве джентльмена удачи. Будь моя воля, я и сейчас, не раздумывая, предпочел бы первое. 175 рублей, плюс 40% высокогорных, 40% полевых, 15% районных и со всего этого – 10% подземки вместо златых гор были бы в самый раз. На наши, то есть их деньги – это примерно пятьсот долларов по советскому обменному курсу. Большего мне и не надо. Пятьсот долларов, фонарь на каске и забрызганная рудничной грязью штормовка – это мой уровень, моя жизнь! Но, видно, не судьба...
Штольня была завалена капитально. Федя, удобно устроившийся на согретом солнцем отвале, ухмыляясь, сказал:
– Полпачки почти на устье взорвал – метров на десять завалено, точно!
– А ребят, которых убил, где бросил? – спросил я с накатившим вдруг отвращением.
– Там они, сразу за завалом.
– Сам, сука, хоронить будешь...
– А что, похороню в натуре, не впервой. Ты речь скажешь, Наташка слезу пустит, а потом все вместе нажремся, помянем, по горсти земли в могилу бросив, – пытался шутить Федя, но замолк, придавленный нашими глазами.
– Хватит болтать, орлы! Тут работы на целый день – и это в лучшем случае, – прервал пикировку Сергей. – Я думаю, вчетвером тут не поработаешь. Будем вкалывать парами. Начнем мы с Черным. А ты, Юр, потом подменишь кого-нибудь из нас. А пока шлепни пару сурков и что-нибудь из них, печень, к примеру, в эти полиэтиленовые мешочки сложи и этикетки прикрепи – для отвода глаз противочумным врачом у нас будешь. И чтобы инструменты твои хирургические на виду были. А ты, Наташ, набери травки всякой и тоже в мешочки yложи, красиво и аккуратно, чтобы сразу было видно, что ты ботаник у нас грамотный.
– Надо понимать, мы тебя “гражданин начальник” должны называть? – хищно сузив глаза, съязвил Юрка. – Или “господин управляющий” предпочитаешь?
– Ну а что? Валяйте. Если мы тут партию изображаем, кто-то должен быть по форме начальником. Или, может быть, ты хочешь бугром быть? И что тогда будет? Черного в Кальтуч за пробами отправишь? Или куда подальше?
– Кончай, Серый! Твой прирожденный талант руководства заслужил мое восхищение и лично я обеими руками голосую за твое святейшество, – решительно сказал я и, улыбнувшись, спросил:
– Послушай, всенародно избранный, когда ты сказал “начнем мы с Черным”, ты, наверное, ишака имел в виду?
– Тебя дорогой, тебя. Ишак в штольню не пролезет.
– Блаадарю! Оправдаю доверие ценными мыслями. Вот первая: Юрку за врача-противочумника выдавать – дохлое дело. Его здесь каждая собака знает. Пусть Наташка по совместительству сурчиными ливерами заведует. Другая ценная мысль: давай, не будем сразу весь завал разбирать, на это уйдет несколько дней, а проделаем только лаз, чтобы на четвереньках можно было до золота добраться, а там посмотрим по обстоятельствам. Может, его и нет там вовсе. Правда, если палить будем – не проветрится. Но потом можно расширить проход, насколько потребуется.
– А как камни будем вытаскивать? На веревочке за собой?
– Да нет! Штольня, вне всякого сомнения, не всплошную села, участками. Будем породу складывать в сохранившихся частях выработки. А то, что Федя на устье наворочал, мы сейчас вмиг в речку скинем. Благо, палатки в стороне, на них не покатится...
– Что же, давай, начнем, – пробормотал Сергей и вдруг рассмеялся.
– Ты чего? – посмотрел я на него с подозрением. – Повышению радуешься?
– Да нет, конечно! Представь, Черный, прикол: откопаем мы штольню, а там кукиш с маслом!
Угас его смех скоропостижно. Он растворился в медленно вытянувшемся лице без остатка, без всякой надежды на скорое возвращение. И было отчего: где-то за нависшими над штольней горами, скорее всего в районе перевала Арху, послышалось слабое, мерное, ненадолго смолкающее тарахтение. Через минуту стало казаться, что это тарахтение раздается отовсюду и изнутри, и что это не один вертолет, а целый полк, и что еще немного и Серега, и я, и Житник навсегда окунемся в наплывающий отовсюду океан тихого сумасшествия. Мы понимали, что это глюки, что шум вертолета просто отражается окружающими нас скалами, но постоянное ожидание, постоянные поиски в небе этого дамоклова меча сделали свое дело...
Звуки слышались минут пять, но вертолет не появился, более того тарахтение смолкло, так, как будто бы какой-то небесный распорядитель вырубил небесный динамик резким ударом руки по выключателю. Еще минут пять мы ждали возобновления звуков. Но они растворились безвозвратно...
– Серый! Ты слышал что-нибудь?.. Ну, например, вертолетное тарахтение? – стараясь выглядеть равнодушным, спросил Житник, когда стало ясно, что кроме шелеста реки в природе не осталось неподвластных нам звуков.
– Да как тебе сказать, Юра... – пожал плечами Кивелиди. – Может, что-то и показалось...
– Чтобы больше не казалось, и народ не дергался, я предлагаю созвать срочно в нашем лице пятиминутную конференцию по НЛО, – начал я. – Ввиду наличия кворума, есть мнение открыть ее сейчас же. Слово предоставляется товарищу Кивелиди. Как вы думаете, господин председатель, чем нам грозит приземление здесь вертолета с гражданином Абдурахмановым Тимуром Абдурахмановичем и его командой?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119