Если, конечно, не брать в расчет скупые, нереальные лучики, допущенные до меня приведением Сергея Егоровича.
“Похоже, я вылезу из этой дыры, – подумал я, наслаждаясь зрением. – Ну и что? Да самое лучшее, что ждет меня впереди – это голодная смерть в безводной пустыне. Или они снова поймают и посадят меня туда, на первый этаж... Или просто на кол. Для надежности. Лучше сдохну здесь. А с другой стороны, что толку лежать здесь и ждать смерти? Пошло и скучно...”
Выбраться было не просто. К счастью уже угасавший вечерний свет придал мне сил, и скоро я вывалился в расположенную ниже камеру, третью по счету в моем затянувшемся подземном путешествии. Дальняя часть ее свода была по-особому черна и эти мерцающие блестки на ней могли быть только звездами...
Я выполз под ночное небо, лег на спину, закрыл глаза. Скоро ночной холод проник в тело, оно стало сотрясаться дрожью.
“Там внутри, в камне, за день согретом южным солнцем, было теплее, уютнее. И там не было свободы, этой ненужной свободы... Этой свободы, заставляющей идти куда-то... Заставляющей что-то делать...”
Неожиданный шорох легкого движения вывел меня из созерцательно-безразличного состояния замерзающего человека, и я увидел на фоне светлеющего ночного неба две фигурки – ушки на макушке, недвижные и ждущие.
Я не был знаком с пустынной живностью – лишь несколько раз ночью в свете фар видел поражающих своей мелкотой зайцев и лис.
“Вряд ли длинноухие пришли мною поужинать – наверняка, это – лисы или шакалы... – подумал я равнодушно. – Они, наверное, начнут с моих внутренностей. Будут жевать мою печень. Прометей хренов! Они будут есть мою печень, но в отличие от последнего я, наконец, сдохну. Меня сожрут. Слава тебе, господи!”
И вот, одно из этих мерзких животных уже обнюхивает мое остывающее тело. “Досчитаю до десяти и попытаюсь поймать” – подумал я и усмехнулся своей самоуверенности. Но на счете “десять” совершенно неожиданно для себя я схватил тварь за переднюю ногу. Она дико завизжала, бешено задергалась и, конечно же, вырвалась бы, но я нашел в себе силы перевалиться и придавить ее телом.
Охотник стал едой. Невысоких вкусовых качеств и наверняка зараженной какой-нибудь микроскопической гадостью, которая съест меня изнутри. Но это потом, тем более что существование моего “потом” дело весьма маловероятное. Как есть? – вот в чем вопрос. Все пернатое и пушистое надо ощипать. Тварь от этих моих мыслей нервно взвизгнула, напомнив мне о моем просчете – сначала надо прикончить.
Прочувствовав телом, где шея животного, сунул руку под себя, схватил и стал душить. Нескоро дерганье ее тела и визг перешли в предсмертный хрип.
Отдохнув, я ощупал мерзкое создание в поисках лакомого кусочка. Конечно же, это был окорок. Выдернув вонючую шерсть зубами, долго выплевывал прилипшие и застрявшие во рту волосы, затем разорвал зубами кожу и принялся выедать теплое мясо...
Солнце уже выглядывает из-за горизонта. Я знал, что скоро станет тепло, а потом и жарко и очень жарко – если не будет ветра. Перед здешними ветрами солнце блекнет и занимает второе место в списке “прелестей” пустыни.
“Итак, я сыт... Что дальше? – думал я, отдыхая после своей троглодитской трапезы. – Если пойду на север, то километров через 20-30 наткнусь на автомобильную трассу. Я хорошо ее помню по космическим снимкам. Там меня подберут и подбросят в Захедан. Если не случится чего-нибудь особенного.
...Вот, черт, сколько я себя помню, судьба время от времени подталкивает меня к краю жизни и, показав бездонность смерти, уводит в сторону. Бережет меня она, или просто хочется верить, что бережет? И чтобы испытать ее нежные чувства я убегаю из уютных офисов и квартир, ухожу от квартальных отчетов и прибыли? Или просто лежать полумертвым здесь, в заморской пустыне, лучше, чем читать в электричке захватывающий приключенческий роман? Лениво переворачивая страницы и, время от времени, поглядывая в окно невидящим взором ...”
Тут я поймал себя на мысли, что чрезвычайно доволен судьбой. И улыбнулся.
Отойдя от древняка метров на сто, я подумал, что Удавкин или его сообщники могут возвратиться и найти дыру, из которой я выбрался. Если это произойдет, то погоня мне обеспечена.
Вернувшись, я тщательно собрал остатки своей трапезы и закинул их подальше в отверстие, из которого вывалился на волю. Через пару часов внутренности протухнут и Удавкин, втянув в себя воздух, с удовлетворением поймет, что я вконец испортился.
Улыбнувшись этой картинке воображения, я завалил нору, замел следы и ушел прочь, осторожно ступая по камешкам и кустикам пожухлой травы.
Шел я ночами. Днем можно было спать, не замерзая, а ночью тело теряло меньше влаги, в руслах временных потоков можно было найти еду в виде заблудившейся черепахи или окоченевшей змеи, а впереди была видна Полярная звезда...
Где-то в середине пути жажда стала убийственной, и мне пришлось напиться из подвернувшегося пруда. В ночной темноте цвет воды был почти не виден, но по опыту я знал, что колер у нее светло-коричневый или шоколадный, и потому даже бараны ее пьют с глубоким отвращением. Теперь я познал и ее вкусовые качества – они оказались полностью аналогичными вкусовым качествам жидкой грязи, сдобренной разнообразной органикой. К тому же пруд за последнее время изрядно подсох и сократился в размерах, и поэтому был окружен кольцами глины различной консистенции; так что после водопоя я с ног до головы был липок, черен и пахуч, а к старым микро– и другим организмам, поглощенным мною с мясом шакала (лисы) и нескольких черепах и змей, добавились многочисленные колонии новых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119