– Да нет... Без вопросов к нам все равно не обойдется. Вот ведь я дурак, сидел бы дома, а теперь такой геморрой на голову! Ударь его еще. Видишь, очухивается.
Хирург ударил. Затем, походив взад-вперед, подошел к Козлову-младшему и сказал:
– Я придумал, как совесть свою утихомирить...
– Причем тут твоя совесть, – поморщился Андрей.
– Понимаешь, я могу попытаться его вылечить, от его дурных наклонностей...
– От каких наклонностей?
– Он жажды насилия, от жадности, от дурных детских переживаний, сделавших его преступником...
– И как ты это сделаешь?
– Очень просто. Во-первых, нужны деньги, две, три тысячи долларов.
– У него в машине есть наверное. Сейчас посмотрю.
Через три минуты на капоте машины лежала стопка зеленых бумажек. Нервничавший Андрей, сам не зная, зачем, положил их туда и придавил замасленной гайкой, найденной там же, где и деньги.
– А зачем они? – спросил он, повернувшись к Лихоносову. – Там почти четыре тысячи.
– Сегодня отправим его на Канарские острова, – заулыбался тот, представляя лицом жаркое тропическое солнце.
– "Меня нет дома", – ваша крыша, – отреагировал Козлов-младший.
– Но для этого еще нужна дрель и сверло диаметром с карандаш.
Козлов посмотрел недоуменно прищурившись.
– Так есть у вас дрель и сверло? – повторил вопрос Лихоносов.
– Есть, у меня в машине все есть. А зачем они тебе?
– Мы сейчас просверлим ему череп в определенном месте, то есть месте, под которым, так сказать, человеческая оперативная память, потыкаем в это место прокаленной проволочкой, можно разогнутой скрепкой, если найдется, и он забудет и про мать родную, вырастившую его без любви, и про отца, сделавшего его трусливым и жестоким, и про нас с вами забудет. Когда он это сделает, то есть забудет, мы его приведем в чувство и расскажем ему, что он есть преуспевающий торговец книгами из Сыктывкара по имени... по имени Владимир Константинович Владимиров...
– Не Владимир Константинович Владимиров, а Василий Васильевич Комаров из Суздаля, – поняв мысль, поправил Козлов. – На имя Владимира Константиновича Владимирова из Сыктывкара у него паспорта нет...
– Да, расскажем ему, что он Василий Васильевич Комаров из Суздаля и отправим на все деньги на Канарские острова.
– И все так просто?
– И все так просто. Если, конечно, есть водка и будет врачебная удача.
– Водка у меня есть. Выпить, что ли, хочешь?
– Нет, я уже не пью. А этого надо напоить до отвращения, чтобы не буянил.
– Сейчас принесу. А где сверлить будем?
– В "Мерсе", конечно. Там светло и кондиционер от нетипичной пневмонии. Только сидения надо откинуть. Откидываются они в "Мерсах"? Или немцы в машинах не спят?
– Откидываются, конечно. Потому что немцы в машинах не спят, они в них е...тся.
– Замечательно! Знаешь, сейчас Даша должна очнуться... Я думаю, ей не надо всего это видеть. Сам понимаешь, буду ей потом с дрелью жужжащей в руках снится. Так что, пожалуйста, и ее напои. Тем более, после газа это полезно. А я тем временем руки помою.
– Послушайте, – порой Козлов от уважения переходил на "Вы", – а зачем скрепкой в мозгах ковыряться? Я читал, это электричеством делают?
– А откуда у нас электричество, коллега?
– У нас же машина, доктор! – снисходительно скривился Козлов-младший. – Сорока вольт тебе хватит?
– Хватит.
– Ну тогда смотри!
Через пять минут Козлов протянул Хирургу два свитых звонковых провода. Концы их были оголены и зачищены. Хирург взял "инструмент" и ткнул в запястье. И вскрикнул от боли.
– Просто замечательно, – сказал он, придя в себя. – Можно, однако, начинать.
Пока Хирург три раза мыл руки из канистры, его "коллега" напоил водкой Дашу и будущего Комарова из Суздаля, а также старательно вымыл бензином ручную дрель.
– А ты не промахнешься? – спросил он подошедшего напарника, заправляя в нее сверло.
– Нет, исключено. Понимаешь, у меня руки особенные – я ладонями все участки мозга чувствую. Даже на расстоянии. Вот смотри.
Несколько секунд Хирург водил ладонями над головой Козлова. Затем мягко улыбнулся и сказал:
– Ты ведь в детстве переболел легкой формой менингита, да?
– Да... До сих пор голова побаливает. И внимание не могу сосредоточить... Потому и не выучился.
– Знаю, все знаю. Хочешь, я и тебя просверлю?
Хирург почувствовал себя Лихоносовым, которого когда-то совершенно напрасно засадили в психушку.
– Нет, не надо, я уже привык собой быть. Его, давай, сверли!
И протянул дрель Хирургу. Тот не взял, помотал головой. Козлов удивился:
– Ты что?
– Сначала, Андрей, точку найти надо, я же говорил. Сиди тихо, не дыши и не думай.
Козлов замер, и Лихоносов, прикусив шариковую ручку, извлеченную из бардачка, стал водить ладонями по голове уже почти бывшего Авдеева. Найдя приблизительное расположение нужной области мозга, он начал ее детализировать. Делал он это указательным и средним пальцам правой руки, время от времени смачивая их слюной.
"Псих да и только", – нарушил Козлов-младший приказ не думать. Но это не помешало Хирургу – точка сверления была уже найдена и отмечена синим шариком.
Надев резиновые перчатки (походный набор хирурга маньяк-Лихоносов взял с собой, он всегда брал его с собой, куда бы ни шел), он обработал место сверления йодом и, положив бандитскую голову на колени Козлова-младшего, взялся за дрель.
Сверлил Лихоносов красиво. "Умеет, псих, работать", – подумал Козлов, любуясь его механически плавными движениями.
Просверлив голову уже почти совсем бывшего Гоги Красного, видного подмосковного бандита, Хирург взял в руку провод и ровным движением вогнал его концы в мозг будущего Василия Васильевича Комарова из славного русского города Суздаля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80