И правильно решил: у меня в голове уже созрело по этому поводу несколько остроумных словесных конструкций, и я лишь ждал удобного момента, чтобы вставить их в наш разговор).
Мы выпили (наш спаситель согласился лишь на десять граммов), закусили и, умиротворяясь, осели в своих креслах.
– В общем, друзья, слушайте... – сказал Сильвер, задумчиво заглянув в глаза каждого из нас.
И, сделав паузу, продлившуюся до нашего успокоения, начал неторопливо рассказывать:
– Ровно год назад судьба занесла меня на Искандеркуль... – мы изумленно переглянулись (это для рассказчика не стало неожиданностью, напротив, он ждал такой реакции) – каждый из нас не раз бывал на этом красивейшем горном озере, жемчужине Центрального Таджикистана. – Нужен был мне настоящий, собственными руками собранный мумие. Без балды, как говорится. Там, под горой Кырк-Шайтан Кырк Шайтан – сорок чертей (тюрк.).

, я поставил свою двухместную палатку, сложил рядом из камней очаг и начал потихоньку прочесывать окрестные горы. Потихоньку – потому как поджелудочная железа неожиданно расшалилась, да и мигрень разыгралась не на шутку... И в первом же маршруте, на южной стороне Кырк-Шайтана, я провалился в пещеру. Фонаря у меня с собой, естественно, не было, не было и спичек – не курю – но я сразу понял, что нахожусь в искусственном сооружении, давным-давно вырубленном в скалах. И сразу же почувствовал: здесь что-то существенное спрятано – воздух там такой, ну, как в Историческом музее или самом Алмазном фонде...
Забыв обо всем, я кое-как выбрался из-под земли и рванул к своей палатке за карманным фонарем... Вернувшись с ним, спустился вниз и увидел, что подземная полость представляет собой сводчатый тоннель длинною около сорока метров (я провалился в него аккурат посередине). И ничего в нем не было... Кроме нескольких драхм Александра Македонского, вот одна из них, – Сильвер, улыбаясь, вынул из нагрудного кармана нечто весьма отдаленно напоминающее монетку и бросил ее на стол, – и кожаного мешочка с какими-то шариками-пилюлями, как бы из нитей каких-то скатанными. Лизнул, не думая, один из них и сразу же... почувствовал себя лет на десять моложе – боли в поджелудочной железе, да и мигрени проклятущей – как не бывало... Зажевал от радости пару пилюль, стал как один оставшийся Маклауд, и начал все вокруг обследовать.
...Уже к вечеру в одном месте стены нашел проем, размером с небольшую калитку, каменными блоками на растворе известковом заложенный... Попытался пробить кладку... Валуном в пятьдесят килограммов полчаса колотил, пока не выбил один блок. Посветил фонарем вовнутрь – увидел округлую камеру, где-то два на два метра. Один ее угол волосами какими-то был завален, другой пилюлями этими; посередине – целая горка драхм Македонского.
Ну, как говориться, взалкал отец Федор и я на радостях к палатке своей побежал отметить событие стаканчиком Белой лошади (вход в галерею заложил, конечно, камнями). Но, как ни крути, судьба играет человеком, а человек играет только в ящик – ночью напала на меня, сонного, шпана местная избила-порезала всего и в озеро выкинула.
Как выжил – не знаю... В начале лета вода в Искандеркуле, сами знаете, не более девяти градусов, пятнадцать минут – и ты труп. Но я в ней почти сутки пролежал, пока меня один турист случайный не вытащил. Очнулся я только в Душанбе, в больнице... Без ноги, с мордой, практикантом-двоечником починенной. И не хрена не помню. И только в Москве вспомнил все – решил пиджачишко свой старенький выбросить и, прощупывая на прощание карманы, нашел под подкладкой мешочек с пилюлями из пакли и монеткой Македонского...

* * *

Сильвер замолчал, предоставляя нам возможность высказать свое отношение к услышанному. Ждал он, конечно, восторга и последующего немедленного наплыва добровольцев в свою экспедицию. Напрасно ждал – Баламут рассеяно ковырялся в ухе ногтем мизинца, Бельмондо, поджав губы и склонив голову на бок, одобрительно рассматривал недвусмысленно улыбавшуюся ему румяную буфетчицу.
– И что ты предлагаешь? – единственно из-за вежливости нарушил я равнодушную тишину.
– Как вы думаете, сколько мне лет?
– Ну, лет тридцать... – ответил я, кивнув Баламуту, знаком предложившему мне выпить.
– Сорок! Эти пилюли из пакли за несколько часов мне десятку скинули... И еще, смотрите...
Сильвер вскочил и, ловко схватив пробегавшую мимо кошку за задние лапы, шмякнул ее головой о ближайшую колонну.
– Бедное животное... Ну и повадки у вас, гражданин Флинт... – скосил Бельмондо глаза на Сильвера, тянувшего к нему руку, сжимавшую окровавленную кошку. А Баламут никак не отреагировал – он внимательно рассматривал добытую из ушей серу.
– Ну зачем такие вольты, дорогой Сильвер? – начал я сглаживать ситуацию. – Мы, можно сказать, доверились вам, сердца свои раскрыли, а вы так некорректно с кошкой поступаете...
– Да вы погодите с выводами! – раздраженно махнул агонизирующей кошкой Сильвер. – Смотрите!
И, отщипнув от пилюли из пакли небольшой кусочек, сунул его в оскаленную пасть животного. И что вы думаете? Спустя минуту кошка предприняла попытку вырваться из рук мучителя; она завершились успешно. Еще некоторое время она вылизывалась, окончив, впилась глазами в Сильвера. И, злобно шипя, пошла на него. Сильвер хотел отшвырнуть ее протезом, но, заметив в наших глазах сочувствие к меньшему брату, бросил кошке кусочек своего чудодейственного шарика. Съев его, кошка благодарно посмотрела на нас и степенно удалилось, на глазах становясь все крепче и крепче...
– Впечатляет, – бросил Бельмондо ей вслед. – Ну и что вы, герр боцман, нам предлагаете?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111