.. Скажи, пожалуйста, какое отношение твое имя имеет к клитору?

* * *

«Что происходит?» – спросите вы... "Баламут в обличье Александра Македонского, Черный в обличье Клита? Что за бессмыслица? Бессмыслица, похлестче денаменационной копейки?
А ничего особенного, никакой бессмыслицы. Походив пару часов в полном снаряжении македонского полковника, я понял, что Николай Сергеевич Баламутов, бывший главный геолог Чоринской партии Магианской ГРЭ, в одной из своих прошлых жизней (везет же людям!) был Александром Македонским, а я, ваш покорный слуга, – его соратником и близким другом Клитом по прозвищу Черный. «Ничего удивительного, – думал я тогда, – что в Сердце Дьявола в ртутной, хорошо проводящей атмосфере, после принятия внутрь шариков Худосокова становятся возможными невероятные, необъяснимые вещи...»
Затем, в промежутках между стычками и сражениями, я немало рассуждал на эту тему и пришел к выводу, что реинкарнация наоборот происходит благодаря чудесному воспроизведению записанных в наших душах событий прошлых жизней... В соответствующих декорациях, естественно... То же небо и та же вода... Полная абсолютная реальность и соответствие. Если, конечно, не учитывать тот факт, что такое воспроизведение приводит к совмещению знаний прошлой и настоящей жизни, то есть в данном случае воспроизведенный Александр Македонский одновременно ощущает себя и Николаем Сергеевичем Баламутовым... И знает то, что знает он... Происходит то, что называется телескопированием – то есть вложением, в данном случае вложением одной секции вечной жизни в другую... Конечно, когда мы с Николаем стали, соответственно, Клитом и Александром Македонским, мы испытали, мягко говоря, потрясение. Но обильные возлияния позволили нам довольно быстро акклиматизироваться в своих новых оболочках.
Но не обошлось, конечно, и без психических травм. Македонский, например, расстроился, когда я сообщил ему, что он умрет молодым, а его империя после этого быстренько распадется. Он приуныл и застрял в Согдиане. Но скоро я убедил его, что смерть при наличии реинкарнации, то есть перерождения, вещь весьма относительная... Умирая, мы переходим не в плохо пригодный для нормального существования рай (или, тем более, ад), а в другую жизнь, настоящую, полнокровную... И такие переходы будут продолжаться, пока существует Земля. А может быть, и вечно... Бесконечное время, бессмертная, разнообразнейшая жизнь...
...Вечером была большая пьянка. Александр напился и стал буянить. Успокоившись после бани, предложил мне ехать в верховья Политимета Река Зеравшан. Местные ее называли Сого (ср. «согды», «Согдиана»).

на охоту.
– А потом Ариамаз и Хориену с землей сравняем, – предложил он, отведя глаза в сторону.
– А в Индию когда? – спросил я, изобразив на лице презрительную улыбку.
– Потом... – ответил Александр и принялся пить снова.

6. Александр берет Ариамаз и напивается. – Пантера любви и честолюбия. – К кому взывать?

И мы поперлись. Воля земного бога – есть воля бога, и мы потащились по раскисшей дороге. Стояла слякотная зима 328/327 годов до нашей эры. Везде лежал мокрый снег, под ним открывалась непролазная грязь. Но Александра влекло что-то. Несколько позже я понял, что не от Индии, последней страницы своей биографии, он бег тогда... Он стремился к чему-то, как вода стремится к морю, как любовник стремится на первую интимную встречу... И очень скоро, невзирая на лавины и камнепады перед нами предстал Ариамаз – оплот непобежденного Оксиарта...
– Подавишься, – сказал я, рассматривая крепость, прилепившуюся к южной стороне неприступной скалы...
– Обижаешь, начальник, – недобро усмехнулся Александр. – Забыл, кто я?
И призвал к себе начальника трехсот своих скалолазов Был в войсках Александра и такой род войск. И еще генеральный штаб с картографическим управлением, а также ГРУ.

и приказал ему взобраться со своими людьми по северной стороне скалы на самую ее вершину и подготовить приспособления для подъема туда солдат и боевой техники.
Около тридцати скалолазов погибло, сорвавшись в пропасть с гладких каменных стен. Но остальные сделали свое дело, и на следующий день город был сдан.
На пир, посвященный этому событию, Александр пригласил Оксиарта. Оксиарт был поражен великодушием Александра Великодушие Александра было конъюнктурным. В начале войны с согдами он только в долине Политимета уничтожил более 150 тыс. человек.

и поклялся ему в вечной верности.
Пьянка, надо сказать, удалась на славу. Македонский нажрался, как свинья, но никому особенно не досаждал Опьянев, Александр Македонский неудержимо хвастался – комплекс неполноценности въелся в него по самый хребет. Современный психоаналитик быстро вывел бы на чистую воду его простатит и еще кое-что~

. После третьего кувшина кисляка я сдружился с Оксиартом – он здорово напоминал мне Сергея Кивелиди, моего давнего приятеля и однокашника. Захмелев, я попытался выяснить у него, кем он будет в будущих своих жизнях и не знает ли он знаменитого в России, – страна такая на северо-западе за пустынями, – мастера спорта по сабле грека Кивелиди; но Оксиарт все посмеивался и подливал, посмеивался и подливал. Было чему посмеиваться – каждый ребенок в Согдиане знал, что на севере, за пустынями и степями шумит необитаемый вековой лес.
...Уже к вечеру, когда Александр забылся, зарывшись в подушках с головой, гостеприимный Оксиарт показал мне свой личный ансамбль песни и пляски.
...Девочки, надо сказать, были так себе... Вообще, поошивавшись среди прелестниц древнего мира, я пришел к глубокому убеждению, что красота древних девиц – Клеопатры, Таис Афинской и проч.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111