Все так же нежно заботилась о своем Толе, который, кстати, полностью излечился. Он был, как я уже говорил, океанологом и целыми днями пропадал в своем рабочем кабинете. А в свободное время бешено тренировался. Я ни в коем случае не решился бы выйти против него на ринг.
И Бессонов как будто поустал. Сейчас не он ко мне, а я чуть не каждый день забегал к нему. Чаще всего он предавался воспоминаниям - о своем детстве, о юности. Об отце, о дедушках и бабушках. Казалось, воспоминания стали основной его духовной пищей. Я подумал было, что это признак старения. Но нет - просто он тосковал по Земле, по табаку для своей трубки, по настоящим земным деревьям и цветам.
Но работал он по-прежнему самоотверженно. А так как все сюжеты были давно исчерпаны, Бессонов с особой энергией и страстью занимался монтажом. Можно было сидеть на Елисейских полях и наблюдать Вестминстерское аббатство или Ниагарский водопад. Как-то под Новый год он показал нам “бал призраков”, который готовил несколько месяцев из подручных материалов.
В последнее время я часто заставал его напевающим под нос какую-нибудь песенку. Иногда он аккомпанировал себе на гитаре. Пел он тихо, немного грустно, как-то особенно вслушиваясь в свой хрипловатый, но приятный голос.
- Володя, - сказал я однажды. - Я слышал одну старую песню…
- Какую?
- “Крутится, вертится шар голубой…”
Лицо его засветилось.
- Молодец! - воскликнул он. - Я все думал, какую бы песню припомнить. Вот она…
Он приложил ухо к деке гитары, потрогал струны и, выпрямившись, лихо запел:
Крутится, вертится шар голубой,
Крутится, вертится над головой…
И долго потом звучала у меня в душе эта чудная старая песенка.
Тормозные реакторы “Аякса” заглохли - мы вышли на орбиту вокруг Регины. Мы были все же довольно далеко от планеты - на видеоэкранах она выглядела, как Луна во время полнолуния.
Наступил великий час Знания, час отчаяния или надежды. В течение последних дней люди едва прикасались к еде. Все были переполнены тревожным ожиданием. Только Сеймур выглядел вполне спокойным; чуть заметная ироническая улыбка не сходила с его губ.
- Никаких чертей мы там не обнаружим! Иначе они давно уже вошли бы с нами в радиосвязь…
- Может быть, они еще не изобрели радио, - парировал я. - Может, они до этого никогда не дойдут. Почему обязательно связывать разум с техникой?
- При сходных условиях… - начал он.
- Никакие условия не могут быть совсем схожими, - возразил я. - Представь себе, что у них есть радиосвязь на физиологической основе… Но слабой мощности.
- Чепуха! - презрительно буркнул он.
Я хорошо понимал его. Больше чумы он боялся бьющих через край надежд. Он опасался, что разочарование приведет к новой волне душевных заболеваний. И разумеется, был прав.
Первые же сведения были удручающими. Регина оказалась просто-напросто ледяной пустыней. Правда, имелись и свободные океаны, занимающие около трети поверхности. Но все остальное было покрыто льдом. Специалисты были единодушны - при таких обстоятельствах на Регине не может быть разумной жизни. Даже если в далекие геологические эры и существовала жизнь или даже цивилизация, то она не могла бы устоять против тысячелетнего процесса оледенения.
Так говорили специалисты. Это было логично, но никому не хотелось верить в это. Почему бы и не уцелеть разумным существам? Ведь они могли жить как амфибии в океане…
Наши телескопы были достаточно мощными, но в их объективы не попадало ничего, кроме сугробов и ледяных образований. Фотографии были просто обезнадеживающими - они ничем не отличались от земных арктических снимков.
Но некоторые данные были удивительны. Прежде всего атмосфера: она была намного тоньше и разреженнее земной, но зато очень богата кислородом. И температуры были не так уж низки - минус десять-пятнадцать градусов на экваторе днем. Были запущены три зонда, два из которых вернулись на “Аякс”. Первый установил наличие бактериальной среды на поверхности планеты. Другой принес пробу из океана - она была чрезвычайно богата планктоном и низшей растительностью. Третий зонд, снабженный телепередатчиком, остался на планете.. Днем и ночью возле экранов дежурили специалисты. И они увидели потрясающие вещи - какие-то темные гладкие предметы двигались возле поверхности и в глубине океана - что-то вроде подлодок или гигантских рыб. Однажды какие-то странные белые предметы пролетели в воздухе - может, хлопья снега, поднятые ветром, а может, и птицы.
Научный совет “Аякса” был совершенно сбит с толку. Ни одна гипотеза не давала удовлетворительного объяснения виденного. Медленное и постепенное остывание планеты из-за уменьшения активности здешнего солнца предполагало совсем иную картину. И все же факты оставались фактами. Очевидно, в океане имелось изобилие растительности, которая выделяла кислород. И, по всей видимости, существовала какая-то жизнь - может быть, рыбы и даже млекопитающие, которые легко переносили оледенение.
Дела совсем запутались, когда в следующих пробах были обнаружены некоторые вирусы, обычно связанные с более высокими формами белкового обмена. Мы попали на планету, очень похожую на нашу и все-таки резко отличную от Земли.
Подошло время сделать решительный шаг - послать на Регину одну из наших ракет с экипажем. На борту у нас было всего три ракеты - самая большая на десять мест. Оставалось выяснить, не будет ли бактериальная и вирусная среда планеты опасной Для человека.
После некоторого разочарования население звездолета вновь оживилось. Каждый лихорадочно занимался по своей специальности, обрабатывая пробы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35